Я вспомнила и, наконец, поняла, чью магию почувствовала, прежде чем нас с Миану оглушили.
Шаги мага приближались к нашей камере.
Трактирщик вдруг взвыл и, схватившись за сердце, обмяк.
Наконец, заказчик вошел в камеру.
Высокий русоволосый мужчина со светлыми серыми глазами. Длинный черный плащ скрывал его фигуру, опускаясь практически до самого пола. Как я ни старалась вспомнить это лицо, ничего не получалось. «Пешка»! — мелодично прозвучал голос Свергнутой.
— Не могу сказать, что рад личному знакомству магианна, но долг обязывает. Меня зовут Клаудиус, я прибыл от лица Теодороса для того, что бы исполнить его волю.
— Что-то не припомню, чтобы Теодорос действовал такими методами, — сухо ответила я, чувствуя нарастающую злость в себе. — И в чем же заключается воля архимага?
Маг, ухмыльнувшись, приблизился ко мне. Впившись в меня взглядом, резко разорвал мою рубашку и дернул ее вниз. Дроу зарычав, попытался разорвать цепи и яростно забился. Все это я лишь слышала, так как, не уступая Клаудиусу, смотрела ему прямо в глаза. Маг тем временем начал расстегивать пояс на моих штанах. Среди заинтересованных мыслей троллей и отчаянных — Миануэля, я хорошо слышала мысли мага. «Эта тварь за все ответит! Теодорос прав, она проклята! Но до завтрашнего утра она не доживет! Я, так и быть, избавлю наставника от грязной работы»!
Я оцепенела. «Теодорос?.. Этого не может быть! Друг, заботящийся обо мне с детства, человек, практически заменивший мне семью, учитель, вызывающий трепет и уважение»!
Опустив глаза, я вздрогнула. Как от внезапного холода, так и от увиденного: на мне осталось лишь одно белье, притом не в полном комплекте. Дроу по-прежнему пытался освободиться и просвещал всех присутствующих, что он с ними и их семьями сделает, когда это ему удастся.
Сжав руки в кулаки, я подняла взгляд. Не знаю, что прочел Клаудиус в глазах прикованной девчонки, но, отшатнувшись от меня, он чуть не упал и приближаться ко мне больше не старался. Свергнутая предвкушающее засмеялась. Ее смех сейчас был похоронной музыкой для всех, кто посмел посягнуть на мою свободу. Я это знала. Я помнила предыдущее ее появления. И впервые я жаждала этого! Я хотела разорвать их на мельчайшие кусочки или же, наоборот, долго убивать, наслаждаясь предсмертной агонией и болью. Это желание не было навеяно. Во мне все кричало о несправедливости, предательстве, жестокости и циничности, с которой за мной на протяжении всей жизни для чего-то наблюдали. Улыбались, хвалили, поощряли… Закрывали глаза на мои детские шалости, умилялись смелым выходкам и по-родственному так журили, рассказывая, что хорошо и что не очень… Мне пророчили великое будущее, сделали развязку на силу… Зачем?! У меня нет будущего, меня предали, я лишилась всего, что мне дорого. Я лишилась ЕГО! И тысячу раз плевать, кто является главным кукловодом, а кто мечется слепым кротом в поисках собственной выгоды! Плевать!
