— Уже скоро, — проговорил он, проходя мимо нее и лукаво подмигивая. — Я собираюсь вручить Еве ключи от «Хонды» за обедом.
Хлопотавшая на кухне Барбара одела длинное розовато-лиловое бархатное домашнее платье, на шее висела нитка жемчуга. Даже Ева решила по такому случаю ненадолго расстаться со своими джинсами: на ней была школьная форма, которая ей очень шла, — короткая темная юбка, блузка и туфли-лодочки. Как и всегда, когда дело доходило до одежды, Энн почувствовала себя неловко. Правда, сейчас на ней широкий бежевый костюм, который подарила Барбара. Он не шел ни в какое сравнение с простеньким платьем, в котором она впервые появилась у них в доме.
Как будто так было условлено заранее, Энн взяла поднос с остывающим банановым хлебом и присоединилась к процессии, шествовавшей в библиотеку, иногда служившую местом семейных собраний. Они прошли по мраморному полу огромного вестибюля, под потолком которого, тремя этажами выше, в проеме лестничного колодца на цепи висела огромных размеров хрустальная люстра. В углу зала высокие старинные часы в корпусе из красного дерева пробили семь раз, подтверждая показания стрелок на циферблате с римскими цифрами.
Оливер сам смастерил огромное количество ореховых полок для библиотеки, где хранились старинные книги в кожаных переплетах. В свободном от книжных полок месте у стены стоял огромный, девяти футов высотой, шкаф XIX века, в котором Оливер устроил несколько полок. Теперь там хранились бутылки со спиртным. На каминной полке выстроилась целая армия стаффордширских статуэток. Их коллекция являлась настоящей гордостью Оливера. Он собрал уже больше пятидесяти молочниц, моряков, Наполеонов, Гарибальди, Красных Шапочек и огромное количество пухленьких и розовощеких фермерских детишек.
На мраморном столике в гостиной горделиво стояли две фигурки, ставшие чуть ли не основоположниками семьи Роузов, — Крибб и Мулинекс, все в тех же угрожающих позах, со сжатыми кулаками. История о том, как Роузы встретились впервые, рассказывалась всем, кто появлялся в доме.
Над камином висела старинная английская картина, написанная маслом, на которой была изображена сцена охоты. Она очень подходила по цвету и стилю к честерфилдскому дивану[18] и расположенным перед ним таким же креслам.
Эта комната, по признанию Барбары, представляла собой мешанину разных эпох и стилей, но была идеальным местом, чтобы собираться здесь всей семьей за воскресным обедом, усевшись прямо на пушистом красно-синем персидском ковре перед массивным низким дубовым столом.
