Но, несмотря на снежную метель, в воздухе все же пахло весной. Из дальней Швейцарии, где я ее оставил две недели назад, весна добиралась и до наших стран.
«В каком каземате встречу я это время года, которое всегда так особенно любил?» — поднялся вопрос.
«Доживу ли до весны, или уже уморят?»
За дверью раздались шаги, бряцанье шпор, звяканье оружия и ключей. Я тотчас же соскочил с окна и закрыл форточку.
— Надо одеться! — сказал обычный служитель, принося мне мое собственное белье, платье и пальто.
За дверью стояло несколько жандармов.
«Верно, на допрос! — подумал я, одеваясь. — Наконец и для меня пришло время! Не буду отвечать им на угрозы, буду все время молчать».
Меня повели по той же лестнице, по которой я сюда пришел.
Перед самой дверью стояла карета, запряженная парой. Кучер на козлах был обыкновенного вида, в синей четырехугольной шапке, синей поддевке с цветным кушаком на искусственно сделанном большом животе.
«Тоже и этот положил себе подушку на живот, как все обыкновенные», — подумал я.
Я уже давно знал, что кучера карет и частных экипажей для важности всегда делают так и потому тонких между ними не бывает, а этого я считал поддельным кучером из тайной политической полиции.
Внутри четырехместной кареты на передних местах сидели вытянувшись два дюжие жандармские унтера, а на одном из двух задних — жандармский капитан.
— Садитесь сюда рядом! — сказал он мне любезно.
Я сел. Ничего особенно зверского не было на его гладко выбритом лице с черными выхоленными усами.
— Вы здесь недавно? — спросил он меня.
«Как он ловко притворяется добродушным! — мелькнула у меня мысль. — Везет меня на допрос, как будто куда-нибудь в гости! Или он так умственно ограничен, что не понимает того, что делает? Во всяком случае буду с ним тоже очень вежлив. Буду безукоризненно вежлив со всеми, кто вежлив со мной».
— Да! — ответил я. — Меня привезли сюда прямо с прусской границы.
— И зачем вы возвратились? — заметил он. — Уж лучше бы жили там, если удалось убежать.
— Скучно стало по России.
Он начал расспрашивать меня о заграничной жизни; он сам никогда не выезжал из России, и ему интересно было послушать очевидца. Я ему рассказал о горах, о тоннелях и внутренно очень удивился, что он не знает, где именно находится Женева, но я не показал ему своего изумления.
При переезде через мост он открыл оконную занавеску со своей стороны, и я увидел, что едем через Неву.
На том берегу поднимался к серому небу острый, как игла, золоченый шпиц Петропавловской крепости, окруженный массивными серыми гранитными бастионами.
