Очевидно, я еще не понимала, в какую мясорубку ввязалась. В свете дня ночное происшествие представлялось если и не комичным, то уж никак не страшным. И совершенно напрасно.
— Ты того, да, дописалась? — Ромка небрежно постучал кулаком по лбу (то есть неплохо прикинулся валенком). — У врача когда была, дурында? Так сходи, Косичкина, в самый раз провериться. А то ишь загнула…
Повернулся и, независимо поплевывая, поперся прыгающей походкой с моего участка. Неужели до него не дошел смысл моих слов?
Или дошел?
«Интересно, кого еще принесет?» — подумала я, отчетливо понимая, что вовремя сесть за работу мне уже не светит.
Следующей была Кира Сургачева. Нормальная бабешка, мужикам такие нравятся — нестарая, остроскулая. Отдаленные пращуры Сургачевой в тюрбанах по степи носились. И девочек наших лапали. Однако в это хмурое утро она была совершенно никакая. То есть абсолютно. Не то чтобы пьяная, но с колоссального бодуна. Продефилировала по дорожке и, ободрав георгины, с опаской покосилась на мой топорик и плюхнулась на крыльцо:
— Привет, Лидунчик. Опохмелиться есть? И закусить…
«Губищей закуси», — отчего-то подумалось мне.
— У тебя что, дом сгорел?
— Не говори, Лидунчик, полный каюк в доме. Матросы ночевали. Лучше бы сгорел…
Тоскливо замолчав, она вперилась в мой вечнозеленый кедрик, растущий перед крыльцом. Тот как-то весь съежился и заробел. Будь его воля, непременно бы отпрыгнул.
В буфете на кухне прозябали остатки вермута. Делать нечего — гостям предлагают лучшее. Я слила их в кружку и отнесла Сургачевой.
— Зашибись, — одобрила Сургачева, выпивая не глядя. — Ты чудо, Лидунчик. Век не забуду…
Оказалось, что Кира с Марышевым давеча накушались какого-то боевого отравляющего вещества. На вид водка была вполне пристойной. С медальками. И стоила как подлинный «Абсолют». И повод ее употребить был правильный — совмещение, так сказать, скорбного и радостного: скончалась любимая тетушка Игорька, но, чтобы он не сильно рвал волосы, оставила ему в наследство двухкомнатную квартиру в центре. Вот за этот презент и выпили. Хотели как лучше — культурно провести субботу, в воскресенье уехать в город, съездить на квартиру и активно радоваться жизни, но получился полный конфуз. Игорь лежит в отрубе, пьяный до усрачки, дачка кверху дном, Сургачева тяжело больна и периодически выпадает из реальности. Слишком поздно они обнаружили, что водка паленая — половину уже выпили. Сургачева нашла в себе силы остановиться, а Игорек, естественно, рвался в бой, и каково теперь будет пробуждение — никому не ведомо. Хотя и прогнозируемо.
