Я отвел затвор. Оказалось, в патроннике уже был патрон, поэтому следующий выпал на землю. И зачем я вообще взял пистолет? Надо было выбросить в реку. Но палец сам лег на спусковой крючок — уверенно, легко.
Силуэт приближался, скоро можно будет рассмотреть лицо. Я старался держать пистолет как можно крепче. Может, дать несколько предупредительных в воздух?
Ко мне шел подросток, почти мальчик…
Наверное, не старше меня. Такого же роста, как я, такой же комплекции. Самый обычный подросток. Измученный, бледный, очень худой, совсем обессилевший. Так в телевизоре выглядят беженцы.
— Стоять! — закричал я. Перед глазами встал мужчина, которого застрелил Дейв, и я сильнее прижал палец к предохранителю. Да, я смогу это сделать. Если он подойдет ближе — смогу.
— Стоять!
Охотник приближался. Пистолет в руке задрожал. Парнишка не смотрел на меня, он даже не видел меня, он смотрел на Ист–Ривер за моей спиной. Он прошел совсем рядом, в пяти шагах от меня, перелез через ограду и спустился к воде, сложил руки лодочкой, зачерпнул воды, поднес ко рту, отхлебнул, сплюнул — вода была соленая. Его стошнило. Он распрямился и посмотрел на воду так, как я, наверное, смотрел бы на вдруг появившийся спасательный катер.
Мальчик отвернулся от реки и увидел меня. Его глаза ничего не выражали — совсем как у мистера Лоусона в первый день. Он перелез через ограду и, не отрывая взгляда, направился ко мне. Каждый шаг давался ему с трудом. Теперь я мог рассмотреть его лицо: очень худое, с острыми скулами. Скорее всего, со дня нападения он ничего не ел.
— Стоять! Стоять на месте!
Держа его под прицелом, я отступил назад. Он не отрывал от меня взгляда. Интересно, а он вообще слышит меня? Может, я слишком тихо говорю? Ведь я пробыл один довольно долго: вдруг я разучился говорить с людьми?
Нас разделяло не больше шага. Когда он собрался сделать этот шаг, я выставил вперед руку, чтобы остановить его, и он упал. Медленно поднялся, снова двинулся ко мне. Я оттолкну его сильнее, он снова упал и остался лежать на снегу. Сил подняться у него не было. Мне стало жалко его.
Я спрятал пистолет в карман, достал бутылку с водой, открутил и приложил к губам парня. Он казался мне почти братом. Он не стал отталкивать бутылку, я влил немного воды ему в рот, подождал, пока он проглотит ее. Сначала он пил из моих рук, глядя мне в глаза, а потом сам взял бутылку обеими руками. Мой поступок, казалось, помог ему вспомнить, как ведут себя обычные люди. Он оперся на локти и, полусидя, сделал еще пару глотков. Он смотрел мне в глаза, а мне было страшно и больно, и только один вопрос звучал в голове: «Кто же ты?»
