Тороп раскурил длинную палочку местного «сканка».[41] Сорт «Кимо». Взрывоопасная штука. В ней столько тетрагидроканнабинола, что устройство, тестирующее на наличие наркотиков в крови, может взорваться.
Луна за окном поднималась вверх, становясь все более рыжей. Черные тучи взяли ее в клещи, подобно тому как скоротечный сепсис обрушивается на ослабленный организм, и в конце концов полностью поглотили.
Дождь пошел сильнее. Он чертил линии на стекле, заштриховывал дома со светящимися окнами между улицами Ривар и Сен-Дени, гору Ройал, ярко сияющий крест на ней и красные огни ТВ-ретранслятора, которые были похожи на сигналы маяка.
Тороп дал тихому гулу бейсбольного матча убаюкать себя. Это Доуи смотрел телеканал «RDS».[42] «Expos»[43] громили флоридских «Марлинов» на их площадке.
Бывший советник князя Шаббаза чувствовал себя хорошо. Он находился в мире с самим собой. Это было удивительно: он и не думал, что жизнь еще подарит ему такие минуты. Последний раз, когда Тороп испытывал такое ошеломляющее счастье, он был еще молод. Иными словами, с тех пор миновала целая геологическая эпоха.
Торопу уже давно казалось, что его жизнь совпадала с естественным порядком вещей лишь в те краткие, неповторимые моменты, когда сознание отрывалось от биологической оболочки, чтобы до последнего беседовать с душой человека, только что убитого в поединке.
Небо над горой Ройал приобрело фиолетовый оттенок, и Тороп вдохнул дым самокрутки. По сравнению с предыдущим его визитом, примерно четверть века назад, квебекцы не добились особых успехов в изготовлении папиросной бумаги. Тороп задумчиво смотрел на небольшой белый конус с оплетавшей его желтой полоской клеящего состава и с сожалением вспоминал о старом добром «Ризла Орижиналь»[44] оранжевого цвета.
Он наблюдал, как косые линии дождя заштриховывают гору Ройал, а рекламный ролик компании «Белл-Квебек»[45] поливал его спину электронными флюидами.
Воспоминание прокатилось по сознанию Торопа разрозненными фрагментами, отголосками, почти осколками сна.
Это было под Брчко.[46] Как-то раз интернациональным отрядам довелось участвовать в наступлении вместе с другими подразделениями 108-й бригады и несколькими ротами афганских добровольцев.
Это было в самом начале боснийской войны. Афганцы действовали не слишком-то согласованно, но все знали, что солдаты-четники боялись их до поросячьего визга.
Перед самым броском в атаку Жульен Врессон, командир отряда, обвел взглядом своих разношерстных подчиненных: здесь были типы вроде Торопа, горстка британских и бельгийских наемников, авантюристы всех мастей и политических пристрастий. Немцы с железным крестом на шее сражались бок о бок с молодыми евреями, носившими звезду Давида и головные уборы солдат ЦАХАЛа; мечтатели, тосковавшие по дивизии СС «Карл Великий», шли в бой наравне с парнями, видевшими себя в рядах 1-й гвардейской танковой армии, которая защищала Москву; поклонники Че и Дуррути, выросшие в районе Парижа, подыхали вместе с юными снайперами шиитами или маронитами, которые никогда не видели ничего, кроме предместий Бейрута; английские проходимцы, приехавшие поддержать своих боснийских «братьев-мусульман», суетились наравне с сумасшедшими, которые воображали себя участниками «Цельнометаллической оболочки» или «Апокалипсиса сегодня», выставляя напоказ американские флаги и татуировки «Search and Destroy»;
