Затем он задремал.
Когда он проснулся, машина спускалась с Бурли-Тобе. Горский бросил сонный взгляд в левое окно, напротив того, к которому он привалился головой. Там виднелся берег озера Балхаш.
Солнце садилось на западе — желтый с оттенком оранжевого шар медленно опускался над водами озера. Автомобиль проехал половину расстояния до цели. А на последнем отрезке пути — в Чингиз-Тау — их ждали старая, плохо асфальтированная дорога плюс несколько километров грунтовки с гравиевым покрытием. На дисплее бортового компьютера — в правом углу поля зрения Горского — возникла цепочка цифр. Их погрешность составляла десятые доли от единицы.
«Мы приедем еще до ужина», — подумал Горский, прежде чем снова задремать. Чингизские горы синими тенями вырисовывались на северо-западе. Солнце только что исчезло за линией горизонта.
«Романенко в самом деле инструмент, о котором только можно мечтать».
Перед мысленным взором Горского возник образ полковника. Машина, точная и надежная, как английский дворецкий, и едва ли менее опасная.
К моменту их первой встречи русский офицер уже проворачивал мелкие делишки с местными повстанцами. Благодаря Горскому и ресурсам сибирской мафии, полковник мог обеспечить себе пенсию, достойную руководителя крупного картеля. Всего за несколько лет Горский помог ему совершить головокружительный рывок — от кустарщины до операций промышленных масштабов. А теперь он собирался вывести Романенко на уровень транснационального бизнеса.
Горский нашел в нем идеального подчиненного. Того, кого он называл предсказуемым противником. Хладнокровного, бесстрастного бюрократа, точного и постоянного, как компьютер. Но все-таки чиновника. Другими словами, парня, который не сунет голову в петлю ради дружка или тем более подружки, не говоря уже о постороннем человеке. Того, кто охотно сыграет партию на шахматной доске истории, но в ком нет ничего от настоящего игрока. Нет озлобленности. Нет воли к победе.
Это не боец.
* * *
После того как Горский убрался восвояси, Романенко встряхнул Урьянева, чтобы тот запустил операцию по изготовлению швейцарского паспорта — легкое дело для любого офицера ГРУ, несущего службу в столице государства, которое имело стратегическое значение для правительства России. Даже идиот вроде Урьянева мог с этим справиться.
Затем Романенко позвонил в Алма-Ату человеку из технического отдела и предупредил, чтобы тот был готов перекодировать генетическую программу девчонки на копию «неприкосновенного» чипа ООН. Сам чип ему в течение часа доставит специальный посыльный в сопровождении охраны. Повторенная дважды последовательность из трех миллиардов нуклеотидов будет скрупулезно воссоздана в квантовом наноэлементе, который имплантируют непосредственно в ткань нового паспорта, предназначенного для считывающих устройств. Для создания «неприкосновенных» чипов ООН использовались технологии, которые за десять лет, прошедших с момента их появления, пытались незаконно присвоить все секретные службы мира.
