Фиби Фитц ужасно сильная. Она каждый день отжимается по сто раз. Я пока могу отжаться только двадцать три раза, но мускулы у меня уже о-го-го какие.
С виду я ничего, одна только беда — на мне многослойная балетная пачка, розовая и пышная. Торт, а не пачка. Бесчисленные слои органзы длиной до колена украшены мелкими стразами — похоже на утыканный бриллиантами розовый зефир. Вокруг талии нашиты мелкие искусственные розочки, а стоит пошевелиться, как над юбкой взлетают серебристые ленты.
Просто ужас какой-то. Готова поспорить, что Фиби Фитц никогда не заставляли носить пачку.
— Мам, ну ты же знаешь, что на занятия эти тряпки носить не нужно! — кричу я вниз, в холл. Тишина.
Я иду в мамину студию — пачка прыгает вверх-вниз, как будто хочет оторваться. Вокруг громоздятся неразобранные коробки с вещами, но мама не обращает на них внимания. Она приклеивает на какую-то ипуку огромные перья — кажется, раньше штука была вполне симпатичной шляпкой. Вообще-то мама шьет костюмы, но в последнее время она сходит с ума по шляпкам. Я знаю, мама очень талантливая — так все говорят, — но, по-моему, эта ее шляпка сильно смахивает на страусиную попу. На полу разбросаны блестки — они сверкают всеми цветами радуги.
Мама меня не замечает. Нормальные люди ходят дома в джинсах — но только не моя мама. Сейчас на ней ее собственное изделие — платье, которое она называет «золотоискательское». Идею она взяла из книги о золотой лихорадке в Калифорнии. Юбка изображает гору, и потому расширяется книзу. Когда мама стоит на месте, юбка коричневого цвета с серым — вроде как земля и камни. Но стоит маме шагнуть, и вы видите блестящую золотистую вышивку и бусинки, прячущиеся глубоко в складках. Мама очень любит это платье, но говорит, что на сцене оно не смотрится — то есть вблизи оно красивое, а если смотреть издалека, то не видны всякие декоративные элементы. (Декоративные элементы — это такие штуки, которые делают одежду необычной. Хорошо бы на моей пачке этих элементов было поменьше.)
Зато шляпка, с которой мама возится, будет смотреться на сцене отлично, даже если эту сцену устроят на Марсе, а зрители останутся на Земле.
— Отлично… ага, вот хорошо; или еще оранжевое добавить… — бормочет себе под нос мама, выбирая перья и на пробу прикладывая их к шляпе.
Письмо из балетной школы лежит на ее швейной машинке. Я машу письмом у мамы перед носом.
— Мама!
Она поднимает затуманенный взгляд от шитья. Еще бы, у любого затуманится, если все утро, не отрываясь, глядеть на фиолетовые и оранжевые перья.
