Удар! Начавшее было отходить тело взорвалось болью.
– Проси пощады.
Удар!
– Повторяй: "О мой господин, прости! Мой господин, пощади!"
– Сволочь глиняная… – прохрипел Алексей.
Удар! Удар! Удар!
– Проси! Ну!
– Чтоб ты рассыпался… в пыль… в небытие…
Удар! Удар! Удар!
– Ноги раздвинь!
– Да пошёл ты… нежить поганая…
Удар! Удар! Удар!
– Я буду бить тебя, пока не скажешь, что велено…
– Погань…
Удар! Удар! Удар!
– … Или не сдохнешь.
– Давай! – взорвался бывший сержант. – Давай, глина сушёная! Я, б…дь, душманов не боялся, тебя ли, безмозглую тварь, испугаюсь! Грязь засохшая!
Удар! Удар! Удар!
– Повторяй…
– Грязь! Ты – засохшая грязь!
Удар! Удар! Удар!
Видимо, для эфирного тела тоже есть некий предел. В глазах у Горчакова всё поплыло, и он провалился в чёрный, бездонный колодец.
Марина вертела головой так, что едва не слетал шлем. Да Москва ли это? Нет, никогда Москва не была такой красивой и нарядной…
Впрочем, сродство с Москвой-нуль всё-таки просматривалось явно, и многие места вполне можно было узнать. И МКАД, и Химкинское водохранилище, и даже Ленинградское шоссе, хотя здесь оно называлось иначе. Но уже сам проспект узнать было не так легко. И поток машин был плотнее, и сами машины не похожи: вместо привычных глазу угловатых коробок на колёсах – округлые, словно мыльницы, с прозрачным тонированным верхом… Мотоцикл обогнал автобус, больше похожий на аквариум, и только тут девушка сообразила – нигде не видно паутины проводов над улицами. Ни троллейбусов, ни тем более трамваев видно не было.
– А их тут и нет, – вновь уловил размышления пассажирки Йорген. – Трамваи, это же ужас какой-то! По-моему, жить в домах, выходящих на трамвайную линию, могут только глухие!
– А метро?
– Вот метро есть. Оно ж никому жить не мешает. Даже наоборот!
Чудо-мотоцикл свернул во дворы, усеянные палыми листьями – здесь, в Олирн-Москве, листопад был в разгаре. Вот интересно, здешние дворники так же метут метёлками?..
– Нет тут никаких дворников, – вновь просветил девушку Йорген, – жители раз в неделю выходят и убирают. Как это у вас там, в Энрофе называется – субботник?
А двухколёсная машина уже въезжала в крохотный скверик.
– Ну наконец-то, – Агиэль сидел на свежепокрашенной лавочке со скучающим видом. – Я чуть не заснул…
– Не обращай внимания, – с улыбкой посоветовал рыцарь. – Это он хочет похвастать необычайной стремительностью своего полёта. На деле же едва отдышаться успел.
– А хотя бы я и хвастаюсь. Зато от чистого сердца! – в глазах ангела прыгали озорные огоньки.
