Питер, менее 8 месяцев до дня Х
Юля сидела на крохотной кухне, рассматривая пол в черно-белую клетку. Напротив неё закипал электрический чайник, полностью прозрачный, так что видно было, как в нем поднимается от спирали нагревания каждый пузырек. Вода на свету казалась удивительно чистой и прозрачной, словно бы не на границе с Ленинградской областью сидишь, а на валлийских холмах, готовишь традиционное английское чаепитие.
— Я надеюсь, ты припахал к ремонту свою новую девушку? — с самым доброжелательным видом интересовалась Юля, когда на кухню вернулся самый старший мужчина в этой квартире, ни смотря на то, что сам он младше Юли почти на год.
Дима только ухмыльнулся, оставляя вопрос без ответа, но мысленно, скорее всего, послал её к чертовой матери, потому что шутки в адрес девочки, с которой он встречался, с перерывами, уже месяца 4, озвучивались Юлей каждые 5 минут. Не могла она удержаться от упражнений в остроумии, глядя на неё можно было подумать, что его личная жизнь только ради этих упражнений и затевалась, больше не для чего.
— Нет, ну, правда? Или она слишком занята на общественных работах? — не унималась Юленька. — Конечно, детский труд у нас законодательно запрещен, но ради будущего любимого мужа ведь можно?
— Какого мужа? — Дима оглянулся, будто на кухне еще кто-то был, кроме них двоих. — Это ты замуж собираешься, а не я, у меня всего лишь ремонт кухни, очень даже неплохо получилось.
— Хорошо получилось, — кивну Юля, не педалируя тему с замужеством, так как это было его делом. — Приятно приходить сюда раз в полгода, может, в следующий раз вернусь в пентхаус?
— Сомневаюсь. Кухню мы отбили без проблем, но звать сюда таджиков для капитального ремонта, это значит надо еще звать нациков, чтобы сначала таджики убрали квартиру, потом нацики убрали таджиков… — загибал пальцы Дима, передавая ей свободной рукой чайную кружку.
Дима имел тот склад характера и жизненную позицию, которую в лучше случае назвали бы асоциальной, а в худшем — экстремистской. Впрочем, в 21-м веке, когда границы понятия экстремизма окончательно размылись, а обществом правила толерантность, таких людей как только не именовали, от гопников до un enfant de revolusion, в зависимости от количества образования и числа имевшихся административных правонарушений.
