— Песню, гондольеро! Мою любимую! — весело распорядился Жук. И черноволосый крепыш, разогнав лодку, грянул:
От Севильи до Гренады
Раздаются серенады,
И ликует весь народ:
Жук с компанией плывет!
— Браво! — захлопала крепышу Кураго и послала ему испанскую улыбку.
На берегу нас действительно ждал народ: симпатичные студенты и культурные пенсионеры, всего человек сто. Когда мы вышли из гондолы, они дружно подняли руки, но вместо приветствия стали выкрикивать: «По-зор! По-зор!»
Хулиганы какие-то. А может, ненормальные. Я отвернулся и быстро зашагал к автомобилю.
Машина была новой марки. Я хотел расспросить про нее шофера, но на перекрестке мы попали в ужасную пробку. Со всех сторон рычало и гудело автомобильное стадо. Ого, сколько машин в нашем Блинове!
— Все улицы перекопаны, вот и пробка, — проворчал шофер. — Разве это езда, елки-моталки?!
Пришлось нам выйти и добираться пешком.
— Ничего, — подбадривал Жук, — скоро будем плавать в гондолах!..
Мы шли гуськом по деревянным мосткам через широкие канавы.
— Какой идиот их вырыл посреди улиц? — спросил я с раздражением.
Жук захихикал:
— Юмор у вас, Роман Алексеич, — высший класс!
А секретарь Анна напомнила мне противным голосом:
— Вы же, извиняюсь, и вырыли…
Моя память, взбаламученная скачком во времени, быстро приходила в норму. Я легко узнал свою двенадцатиэтажную резиденцию. Над входом на гранитной стене сверкали стальные буквы:
А выше висел бледно-голубой транспарант:
ПРЕВРАТИМ НАШ БЛИНОВ В ВЕНЕЦИЮ!
Давно висел. Успел полинять. Но снять его — значит сдаться. Не бывать этому!..
Я уже взялся за ручку двери, когда из-за угла вывалила толпа — те самые юнцы и старики-горлохваты, которые хулиганили на берегу. Очкастый заводила поднес ко рту мегафон и оглушительно проорал: «ПОЗОР ГУБИТЕЛЯМ РОДНОГО ГОРОДА И ПРИРОДЫ!»
— Никого не пускать! — приказал я вахтерам и уверенной спортивной походкой поднялся по ковровым ступеням в конференц-зал.
«Докукарекаемся, братцы!»
Меня зовут Юрий Лещенко, можно просто Юра. Я корреспондент блиновской молодежной газеты. Раньше я был внештатным сотрудником уголовного розыска, работал с самим Колотыркиным (его потом в столицу перевели) и писал в основном о милиции. Но теперь у меня другая тема. Втянула — и не отпускает.
Началось с того, что в нашу газету назначили нового редактора. Он вызвал меня и с ходу спросил:
— Что вас волнует как журналиста?
Я ответил:
— В Замке из музея исчез клад старинных монет. Милиция ведет расследование.
