– Что, Гри Гри! Орел мой… Не скучаешь?
– Какое там. Подле тебя и солнышка не нужно.
– Льстец!
– Сама знаешь, что не льстец, неправды не люблю.
– Посоветоваться хочу с тобой, голубчик…
– Коли о делах политических, зови Алехана, это он у нас дипломат. А меня сегодня Ломоносов ждет на ужин.
– Что читаешь-то?
– А его же, Ломоносова.
– Поэзия, чай?
– Нет, физика. Михайло Васильевич, матушка, прежде всего светоч наук, а не одописец придворный. А я сейчас, Катерина Алексеевна, в химию да физику по уши влюбился!
Екатерина подавила вздох. Какая физика, ежели война на носу? Ну да каждому свое. Жаль только, что не выйдет из «Гри Гри» министра. А ведь при его-то способностях…
Взяла чистый лист, снова заскрипело перо. Орлов меж тем книгу положил на колени и о чем-то глубоко задумался.
– Матушка, а что, ежели крестьянам собственность даровать? – спросил он императрицу, устремляя на нее задумчивый взгляд с дивана.
– То есть… как же? – не поняла Екатерина, мысли которой были заняты острым вопросом – Польшей.
– Да я вот и сам подумываю: как? Попробую. Рабом мужичку быть не годиться – все беды от злоупотребления властью помещика. А без земли как он проживет? Земли свои, стало быть, могу я ему как бы внаем давать, а там…
Григорий задумался. Потом бросил книгу.
– Матушка, – попросил, – сделай милость, подай бумагу да карандаш!
Екатерина изумилась: ее Гри Гри что-то писать собрался! Дело небывалое.
– Оду сочиняешь?
– Сроду стихами не баловался! С этим к Потемкину надо было. Так… мысли некие…
Это были черновые наброски, которые еще пригодятся Григорию Орлову, когда он станет президентом созданного им Вольного экономического общества – первого научного общества России. Экономика хозяйствования привлекала Григория так же, как и физика, теории он мог спокойно проверять на практике, и мысли о даровании крепостным крестьянам лучшей участи с пользой для общего дела возможно было осуществлять в собственных, огромных, по милости государыни, владениях. Мужички его обожали, граф это знал и, в свою очередь, умел видеть в человеке любого сословия и состояния прежде всего человека. Много десятилетий пройдет, а потомки мужичков орловских будут хранить благодарную память о братьях…
Екатерина продолжала писать. Мысли об ограничении крепостного права давно волновали и ее, но эта была больная тема, требующая особого раздумья. А сейчас Орлов ее мения так и не дождался.
Тонкая, едва зримая трещина взаимного непонимания уже пролегла в их союзе, казавшемся нерушимым…
