Но даже черный цвет главы монаха не лишал его надежды на пребывание в раю — Матерь Божия будет ходатайствовать за всех почивших в Ее святом уделе. Единственным знаком, что загробная участь монаха находится под большой угрозой, был его собственный неразложившийся труп. Отец Пахомий много думал, почему на большой земле неразложившееся тело монаха называют нетленными мощами, а на горе — чубуком нерастленным. Не иначе, здесь сокрыта какая-то тайна.
Сейчас, откопав могилу, он должен был омыть кости отца Лазаря в вине, затем отнести череп и кости в костницу — еще один подвижник будет свидетельствовать о себе в веках. Когда-нибудь и его, Пахомия, глава будет красоваться на этой полке. Монах всегда представлял свой череп восковым, потому что был о себе достаточно высокого мнения. Возвышенные размышления Пахомия неожиданно прервал вопль молодого послушника.
— Отче, смотрите — чубук нерастленный! — послушник от полного изумления потерял всякий страх и ткнул лопатой в останки эконома.
— Что ты там городишь?! А ну, дай сюда, — Пахомий вырвал у послушника лопату и, подкопнув под виднеющимися ребрами, увидел, что действительно тело отца Лазаря почти не разложилось. — Вот те на! Это точно могила Лазаря? — монах внимательно проверил место, все, вроде бы, совпадало, затем тяжело вздохнул и послал послушника к игумену доложить о случившемся.
Пахомий уже выкапывал не первого монаха, среди его «клиентов» были и пьяницы, блудники и даже богохульники — и все же их черепа благополучно перекочевали в костницу. А тут такая незадача! Отец Лазарь был почти самым праведным и достойным монахом их обители. Некоторые святогорские духовники считали его даже старцем высокой жизни. Он никогда не повышал свой голос на окружающих, был ласков и вежлив со всеми, вина не пил вообще, но и пьющих не осуждал, последние четыре года он болел раком, однако старался не показывать своей боли и приходить на службу вовремя, служил, в свою чреду, размеренно и благоговейно.
— Но почему же тогда он не разложился? — необычная весть мигом облетела монастырь, и все его обитатели, движимые каким-то нездоровым любопытством, сбежались посмотреть на останки эконома.
— Ты смотри! Кто бы мог подумать! Видимо, Лазарь имел какой-нибудь тайный порок! — монахи, будто стая сорок, принялись обсуждать необычное явление, словно камень, заброшенное Богом в тихий, подернутый ряской монастырский пруд.
— Да что вы говорите! Какой еще порок? В его келье не нашли ничего предосудительного! — Пахомий недовольно посмотрел на собравшихся и решил не вступать в их нечестивую беседу.
