Илья пришел в своем ветхом подряснике, бормоча под нос молитвы, с большими тюками и расположился в зале для паломников. Архондаричный недовольно поморщился и сказал мне, чтобы я налил гостю рюмку узо и подал лукум. Я выполнял послушание помощника архондаричного и встречал паломников.
Подойдя с угощением к столу, я неожиданно узнал его. Илья постарел, его лицо сморщилось, как старое яблоко, глаза горели безумным блеском, словно опалившиеся от того пожара, и смотрели вниз на гладкую потертую поверхность стола. Я узнал его, несмотря на то, что мне тогда было совсем мало лет, а он был еще здоровым. Мне вдруг стало хорошо понятно, почему мы сейчас повстречались. Мы просто должны были столкнуться рано или поздно, я сильно хотел этого, хотел посмотреть в эти грустные добрые глаза и попросить прощения.
Илья, конечно, не узнал меня и, отругав за то, что лукум совсем подсох, продолжил бормотать свои молитвы. Архондаричный отец Савва покрутил пальцем у виска, левой свободной рукой показывая на бродячего паломника, а потом прижал этот палец к губам, показывая, что мне следует знать о его причудах, но не спорить с ним и хранить благоразумное молчание. Савва напомнил мне сейчас самого меня много лет назад, и я, с долей иронии, сказал архондаричному:
— Может быть, этот больной ближе к Богу, чем все мы.
Савва недоуменно посмотрел на меня и залился стыдливой краской:
— Да? А может, ты будешь просто делать свое дело?
Я продолжил угощать прибывших паломников, а Савва с дружелюбной улыбкой повел Илью в его комнату. Потом он вернулся и обидчиво заметил:
— Ты не думай, что ты самый добрый. Я знаю этого бродягу уже не первый год, и, поверь мне, он может довести до белого каления любого, — Савва посмотрел на часы. — Через десять минут начнется вечерня.
Илья поселился рядом с моей кельей и ночью, как у него было заведено, начал петь ирмосы с тропарями. Я внимательно его слушал, вдумываясь в слова, и вспоминал ту ночь, когда он вытащил меня из пламени.
Пожар начался так неожиданно, что родители не успели проснуться. Я подбежал к окну и попробовал открыть рамы; огненный дракон хотел сожрать меня и уже заполз в комнату, он извивался и расплескивался по ковру, забираясь на письменный стол и хватая плюшевые игрушки; у меня не было времени осознать происходящее и даже испугаться. Потом окно разбилось, и огромный пожарный, похожий на медведя из сказки, ворвался в комнату вместе со свежим воздухом, еще больше раззадоривая огненного дракона. Он схватил меня буквально из лап пламени и по пожарной лестнице спустил на землю, где я, накрытый одеялом, печально глядел, как сгорает мой старый мир.
