Это была расписная скрыночка Лукича, приданое дочери. То ли похвастал Лукич, спьяна, то ли Тайга сам узрел. Перстень с жемчугом, перстень с бриллиантами, кулон в золотой оправе на цепочке, золотые червонцы граненой колбаской, крест деда Луки — все здесь было, все наследство, гордость Лукича и надежда.
— Экспроприация, — сказал Тайга честно. — Для нужд революции.
Лубоцкий отвернулся. Обида сдавила горло — все рухнуло!
Где-то птахи чирикали над головой, хвойные лапы так же тихо сопели, вздыхали, и тихо было, даже Тайга примолк, ожидая, что скажет спасенный им напарник, чуть не плачет от благодарности, а как же иначе, тут не только до Ростова хватит, любого черта ангела можно с потрохами купить. В Канске перво-наперво они переоденутся.
— Каторга мне за это, — удовлетворенно проговорил Тайга. Лубоцкий, как слепой, нашарил возле себя пустую котомку, сжал ее в обеих руках, что-то маленькое попалось, похоже, луковица. «Сволочь, грабитель!» — хотел сказать он, распороть тишину, глянул на Тайгу, а в глазах его преданность собачья и ожидание, вот сейчас его погладят по шерсти, потреплют за уши ласково, ах ты, мой друг-дружок.
— Э-эх ты! — едва выговорил, выдохнул Лубоцкий и встал.
— Экспроприация. — Тайга будто подсказал отгадку бестолковому гимназисту. — Сокращенно экс.
Лубоцкий отвернулся и пошел к дороге.
— Ты куда? — приглушенно вскрикнул Тайга. — Куда, я тебя спрашиваю? Эй, слушай!
Лубоцкий только ускорил шаг, продираясь сквозь заросли.
— Стой, кому говорят?!
Тайга захлопнул сундучок, сгреб его и вдогон.
Лубоцкий вышел к дороге, на край откоса и, вспахивая рыхлый дерн каблуками, скатился вниз. Тайга скатился за ним.
— Стой, дубина, дурья башка, обожди! — Догнал его, сильно схватил за плечо. — Ты чего? Куда? Клятву дал!
Лубоцкий сбросил его руку:
— Отстань! Я обратно.
Лицо Тайги перекосилось, глаза побелели.
— Для кого я старался?! — закричал он бешено. — Чистоплюй поганый, для себя, что ли?! — Орал так, будто Лубоцкий бежит, не вернув долга.
Он на голову выше, сильнее, и ярость у него подлая. Лубоцкий нагнулся, схватил камень. Против нечистой силы чистую.
— Ты сволочь, грабитель, вор! Уходи!
Вдоль дороги кудрявилась тайга, из-за поворота, будто прямо из лесу выкатила пароконная телега, стуча колесами по камням. Тайга снова схватил его за рукав, дернул к себе:
— Подумай, что тебе грозит, охолонь слышишь!
Лубоцкий вырвался, чуть не упал, пошел навстречу
телеге. Захлестывала досада, мутило — кому доверился?! Будто сразу не видно было, когда он еще па лугу появился, шел по траве босяцкой походочкой, иноходью мелкого жулика.
