Он вернется в Россию. Непременно.
Но прежде вооружит себя целью — зачем? Знанием вооружит — что делать?
В начале февраля добавила керосину в огонь весть: из Женевы прибыл агент Ленина. Собирается выступить па общем собрании русской колонии.
— Посмотрим на монстра.
— Послушаем, о чем говорят те, чья песня спета.
Здесь уже побывали сторонники Мартова, сразу трое, по пути в Россию. Они называли себя представителями Центрального Органа и Совета РСДРП — солидно, звучно, убедительно. Успокоили собрание, сообщив, что подлинно демократическому крылу партии удалось завоевать законным путем место в «Искре» и в Совете партии, сохранить единство своих рядов, уберечь партийную кассу, двинуть лучшие силы на завоевание русских колоний.
А Ленину ничего не остается, как эмигрировать за океан, в Америку, что он и намерен сделать в ближайшее время.
Мартовцы отбыли в Россию, чтобы о том же самом оповестить комитеты партии на местах.
И вдруг — агент Ленина. Казалось бы, не о чем говорить представителю царства теней, по публики собралось больше, чем в прошлый раз. Почему?
Допустим, любопытно, что собой представляет одно из поверженных. Каковы намерения большинства, оказавшегося по воле истории в меньшинстве. Кто-то пришел просто из сочувствия к побежденным. А кто-то — из опасений перед взрывчатой силой тех, кто идет наперекор.
Из любопытства к мятежнику. Наконец, дерзость сама по себе занятна. Он называет себя агентом, не страшась аналогий с агентурой охранки. Кроме того, глядя на смельчака, можно получить хоть какое-то представление о самом генерале. Скажи мне, кто твой друг…
Агент не друг, агент — исполнитель чьей-то воли. Он может быть просто пешкой. Ему говорят: сделай, и в он делает. Передаточное звено в механизме, шестерня. Шестерка в карточной игре. Адепт. Светски выражаясь, поклонник. Нет такого движения, особенно в русской среде, которое бы не собрало приверженцев. Секты, партии, союзы, лиги, земства, землячества, конфедерации — нет такой шапки, по которой не нашелся бы Сенька.
Однако шестерку в игре выгоднее держать в масть с тузом.
Одна существенная деталь стала известной до его выступления — беглый каторжник из Иркутской губернии. Кандальник, не чета студентам, разбойникам фразы.
Он пришел не один, а с горсткой эсдеков, среди которых был известный в Берлине доктор Вечеслов.
Аудитория встретила их неприветливо, показным равнодушием. Владимир разглядывал агента, надеясь в его повадке увидеть какие-то черты Ленина. Хочет того или не хочет агент, волей-неволей он в чем-то передает своего вожака, подражает ему в жесте, в манере говорить, вести себя. Если он, разумеется, не платный агент, не материальный, так сказать, а идейный.
