Совсем недавно, не больше года тому назад, он привез выделанную кожу в таверну. Сам бы он никогда не выбрал такого места встречи — это было желание владельца. Повернуть бы сразу назад — заказчик явно не в том состоянии, чтобы с ним хотелось иметь дело.
Амос Счастливчик остался стоять в дверях, а владелец кожи крикнул от стойки:
— Сколько я тебе должен?
— Пять долларов, — ответил Амос, гордясь, что использует новые деньги.
— Какие мы важные! — расхохотался заказчик. — Фунт стерлингов, вот как я это называю.
Выпрямившись, Амос застыл на пороге комнаты, полной чужих людей. Он не знал никого, кроме Александра Милликена, хозяина таверны.
— Кожа ваша, цена моя, — спокойно произнес старик. — У каждого есть право на свою собственность.
С насмешливым хохотом рванулся заказчик через всю комнату, выхватил кожу. Амос хотел было не отдавать, пока не получит денег, но оценив силу противника, уступил. Он тут один против всех, а Милликен — не такой человек, чтобы пойти наперекор посетителю.
— Пять долларов — цена, на которую вы согласились, отдавая мне шкуру.
Заказчик со смехом швырнул на пол пригоршню монет.
— Деньги с тех пор подешевели! Радуйся тому, что дают.
Амосу пришлось встать на колени, чтобы собрать раскатившиеся по полу медяки.
Он медленно тащился домой, в груди бушевало пламя. В кармане — жалкие гроши, а возмещения и не жди. Коли белому вздумается настоять на своем, черный мало что может возразить. Но нельзя идти домой, пока ненависть сжигает изнутри. Амос отошел к обочине, уселся на камень, повернулся лицом к своей горе.
Сегодня жители Мальборо и Дублина, окрестных городков, разводят на горе костры, чтобы выкурить волков и медведей, ведь те нередко беспокоят пасущиеся стада. Амос наблюдает: сразу в нескольких местах загораются отдельные огни, поднимаются по склону, сначала медленно, потом быстрее, смыкаются стеной, несущей гибель; громадная пирамида пламени поглощает все, что может гореть, оставляя лишь золу и пепел.
«Вот и ненависть творит с человеком то же самое, — думает Амос, — завладевает им и выжигает дотла». Но он свободный человек, свобода досталась ему не даром, он больше никогда не будет рабом.
Амос поднялся с камня и отправился домой, а его добрый друг Моисей шел рядом. Тот самый Моисей, который днем следовал за облачным столпом, а ночью за огненным, кто был свободен от споров и раздоров своего народа, и потому мог стать вождем[46].
— Что-то ты поздно, — Виолет удивила молчаливость мужа.
