Хроники Птеродактиля | страница 26
Несуразность находки озадачивала. В портфеле, перевязанные крест-накрест засаленной тесемкой, лежали газетные брикеты, спрессованные в одинаковые пачки. «Нет, это не „кукла“, — подумала Надя, — „куклу“ хотя бы с внешних сторон обрядили в денежную рубашку. Что за ерунда!.. Тащила такую тяжесть через всю Москву. Для чего? Даже сам портфель — рухлядь рухлядью».
Машинально, не запоминая места, Надя воткнула портфель в первую попавшуюся нишу бытового чулана своего офиса.
Прошел день, суматошный до тошноты. Собираясь домой, Надя спохватилась было о злополучном портфеле, глянула туда-сюда и, не вспомнив, куда положила, отправилась домой.
Через неделю история с портфелем окончательно улетучилась из памяти.
Глава 7. Выброси утюг и успокойся
Всю ночь шел снег. Сквозь оконную наледь Вася всматривался в белеющее утро, едва растревожившее первых прохожих. Вчера он дважды возвращался к злополучному месту, куда так опрометчиво сунул портфель. Пусто.
Накануне, выторговав «навар», он запаниковал по привычке. Дурацкий «москвичок» напугал. Уже ночью, прокручивая события, Вася уверился в бессмысленности страха. Да что произошло, в самом деле? Все как обычно. Вокзал, проводник, передал — взял — отнес… да не донес. И что в этом портфеле особенного? Ну увидит кто: не деньги, не газета, а так, что-то типографское и старое. Конечно, он не должен без повода лазить в портфель, да кто узнает? Уж три года как связался с портфельчиком. На досуге даже горошинку скатал. Так, для забавы, «рецепт» проверить…
— Вы не подскажете, как отсюда до Рогожского рынка добраться? Мужчина, вас спрашиваю!
Василий молчал. Усталость, скопленная в последние годы, выработала привычку к медлительности и неразговорчивости. Себе дороже эта суета, не раз замечал Василий. Его удивляла простота, с которой легко и регулярно вот уже который месяц приходили деньги. Он не сразу поверил в затею друга, — ну кому захочется так щедро платить за фантом, за мечту причудливую, никем не проверенную? Да видно, не все знает народ о своих «умельцах». Вон старуха-то как затаилась, словно ведьма из средних веков. И правильно делает — помолчишь побольше, проживешь подольше. Может, и отодвинет старость своими колдовскими горошинами, да от смерти уйти не сможет… Что-то в последнее время о смерти думается чаще обычного, старею, наверно. Может, горошину принять? — усмехнулся Василий и поковылял домой, к Настасье. Под теплый бочок.
Настя возилась с утюгом, перегретое зеркало которого еще в прошлый раз расплавило вискозную ткань, да так, что скобли не скобли — гладить невозможно.