— Ну и дела! Значит, попался макаронник! Вот уж не думал я о тебе такого. Скромница на вид, а смотри, пожалуйста, в момент окрутила! Молодец! Благодарность тебе!
Никулин не замечал, что обращается к Марусе на ты в первый раз за все время. Она же заметила и расцвела, засияла еще больше: этим дружеским «ты» командир как бы ставил ее в один ряд с моряками, своими товарищами.
В этот день много было смеха в отряде. Маруся без конца рассказывала о своем приключении. Особенно потешался Жуков, дразнил Марусю:
— Ты уж признавайся: понравился итальянец? Небось вместо винтовки мандолина у него?
— Значит, приходи, говорит, «восьем час»! — подхватывал Крылов. — Ишь ты, прыткий! С налету хватает!..
— Придем, не опоздаем, — добавлял Папаша, посмеиваясь в усы.
А Тихон Спиридонович завистливо вздыхал.
— Вот ведь, Маруся, какая удача вам!
— Будут и у вас, Тихон Спиридонович, боевые дела! — отвечала Маруся.
— Вот уж не знаю, подвернется ли случай. Я ведь такой — не везет мне…
Долго смеяться и болтать, однако, не пришлось. Командир приказал готовиться к бою, проверить оружие.
Отряд разбился на три группы. Командование первой принял на себя сам Никулин, вторую группу поручил Крылову, третью — Жукову.
— Товарищ командир, мне в какую группу? — справила Маруся.
— Тебе? Ни в какую…
— Почему? Разве я стрелять не умею?
Он уловил обиду в ее голосе.
— А за девчонкой кто будет смотреть? Одну бросить — так, что ли, по-твоему? Скажу тебе еще: судьбу два раза подряд пытать не годится. Ты свое сделала, теперь наша очередь. И прошу не спорить, — рассердился он, видя, что Маруся собирается протестовать.
Так и не пришлось Марусе принять участие в этом бою. Вместе с отрядом она дошла до оврага и здесь осталась вдвоем с девочкой, а бойцы, дождавшись сумерек, двинулись дальше. Никулин повел своих людей прямо на село. Крылов и Жуков пошли в обход.
Маруся выбрала себе место в кустах, на глинистом склоне оврага. Отсюда было видно сельскую колокольню, над которой по смутному и слабому мерцанию угадывался крест, а ниже стоял дымный сумрак и хмуро темнели над крайними хатами серые купы ветел.
Девочка все время теребила Марусю.
— Будут стрелять?.. Да? Будут стрелять?..
В ее глазах горели острые огоньки страха и любопытства.
— Молчи, молчи, — говорила Маруся, а сама волновалась не меньше, даже во рту пересохло.
Между тем солнце зашло совсем, далекое мерцание над колокольней погасло, потянуло ночной холодной сыростью, на дне оврага забелел туман. А бой все еще не начался, над землей стояла тишина. Марусе каждая минута казалась часом. Хоть бы уж поскорее!..
