— Вот, Вася, жаль, что девушки семафора не знают. А то и бумагу не надо бы тратить. Пиши себе да пиши флажками: «Дорогая Люба! Вы мне очень нравитесь. Скажите, где мы с вами можем встретиться…».
— Довольно! — рявкнул Никулин. — Нашел время для шуток! Ты почему здесь? Где твое место? Почему ты не на своей позиции?
Жукова точно, ветром сдуло, и больше он к Никулину не подходил.
Тускнели, меркли в степи алые отблески, от копен гуще, теплее шел сытный и пыльный запах зрелого хлеба, свежей соломы, закат угасал, его пламенное золото блекло, но еще прозрачен, ясен был воздух, еще светились слабым сиянием гребни холмов, еще купались в последних лучах высокие облака с оплавленными краями.
— Тише! — сказал Харченко.
Все замерли, впились глазами в небо, но в нем ничего, кроме тишины и облаков, не было.
Харченко затаив дыхание вслушивался.
— Идут!
Никулин шепнул Крылову:
— Передавай: слышим самолеты.
Крылов передал. Клевцов, Фомичев и Жуков приняли сигналы.
Слабый рокот в отдалении был едва уловим, а Харченко с горящими от возбуждения глазами уже докладывал командиру:
— Транспорты. «Ю-52». Идут с веста.
«Идут с веста», — флажками передал Крылов.
…Огромные тяжелые «юнкерсы» с гулом и ревом кружили над степью, прицеливаясь для посадки. Моряки залегли у пулеметов и ждали.
Вот первый самолет коснулся земли и, мерцая пропеллерами, подбрасывая хвост, покатил прямо на копны. Раньше чем погас его разбег, сели второй и третий «юнкерсы». В то же мгновение со всех четырех позиций, из восьми пулеметных стволов хлестко ударил по «юнкерсам» огневой ливень. Пули запели, заныли, застучали, прошивая фюзеляжи, плоскости, бензобаки, моторы. Один из «юнкерсов», еще не успевший остановиться, начал было набирать скорость, намереваясь взлететь, но в мотор ему, в самое сердце, вонзилась длинная очередь — и взмыл над «юнкерсом» хищный язык желтовато-красного пламени.
Так начался этот бой.
Пулеметы и автоматы группы Никулина били в упор по самолету, остановившемуся у копен, зажгли моторы и плоскости. Самолет горел. Озаренные племенем, выскакивали из него автоматчики и тут же падали, скошенные огнем.
Но одного не предвидели моряки — что, кроме автоматчиков, «юнкерсы» доставили по воздуху еще и легкие танки.
Низкий, плоский, широкий танк, рыча гусеницами, выполз из-под самолета и, набирая скорость, поливая копны шквальным огнем, двинулся прямо на позицию Никулина. И промедли Никулин, поддайся растерянности, нерешительности, колебаниям — всем был бы конец! Но с той минуты, как назвал он себя командиром, и мысли, и чувства, и воля в нем обострились, напряглись до предела: он находил решения и выходы мгновенно, словно кто-то подсказывал со стороны.
