Водитель, оказывается, отлично знает, «где это», но почему-то ему захотелось покапризничать. Наверное, ему жаль мучить машину на ухабах. Другого объяснения я не нахожу.
Минут через сорок мы на месте. Я расплачиваюсь, поднимаюсь на шестой этаж. Нажимаю на кнопку звонка.
Некоторое время за дверью тихо. Я уже начинаю подумывать, не ушел ли Петер Фолькер еще вчера. В таком случае я напрасно сюда приехала.
Но тут замок щелкает, дверь отворяется.
Петер Фолькер вопросительно смотрит на меня. Наконец узнает (я в другом наряде сейчас). В глазах его что-то неуловимо меняется: он видит во мне уже не только хозяйку квартиры (хотя никакая я не хозяйка!), но и женщину. Я угадываю по его глазам — он видит во мне интересную женщину.
Петер Фолькер склоняется слегка и делает осторожный приглашающий жест рукой.
Я вхожу и без всяких обиняков заговариваю с ним по-немецки:
— Это ваше полное имя — Петер Фолькер… А какое основное? Как называют вас друзья?
— Можете звать меня Петер, — вижу, бровь его удивленно ползет вверх; после вчерашнего вечера пантомимы и клоунады он совсем не рассчитывал услышать что-либо членораздельное и понятное ему. — А как — вас?
— Хорошо, Петер! А меня зовут Люба. Или Любаша — как вам больше нравится! — я улыбаюсь ему; я, конечно, не вижу, как выглядит моя улыбка со стороны, но мне хотелось бы, чтобы улыбка получилась солнечной: этот Петер очень симпатичный, и вполне понятно мое желание понравиться ему.
— Любаша — красивое имя! — кивает Петер.
Он, кажется, несколько смущен.
Я снимаю косынку, вешаю на крючок:
— Что же мы стоим в прихожей? Я принесла вам завтрак. Вы, конечно же, хотите есть.
— Да. Я бы не отказался… — он улыбается мне в ответ. — Честно говоря, я собирался уходить. Чужая квартира… Но не знал, как быть с ключом.
— Уходить? — я взглядываю на его левое бедро. — А как ваша нога? В порядке?
— Немного болит, — он морщится. — Но можно терпеть. Можно даже ходить не хромая.
Я включаю духовку (какое это, вероятно, убожество в его глазах!), выкладываю на противень несколько бутербродов с сыром и ветчиной. Ставлю на огонь чайник.
Петер с интересом глядит на меня, возвышается посреди кухни. Сегодня я замечаю, что он высок. Да, когда он стоит, он очень высок.
— Садитесь, пожалуйста, Петер.
Он послушно садится на табурет.
— Простите… Наверное, мне все-таки следовало уйти, оставив ключ под ковриком. Я доставляю вам лишние хлопоты.
— Ничуть. Вы как будто озадачены чем-то. Да?
— Немного… вчера вечером вы не говорили по-немецки.
