Кандидат садится за руль, едет куда-то. Непрерывно бубнит себе под нос:
— Как он выскочил — подлец! Извини, конечно! Да прямо под колесо. Я и ехал не быстро. Я вообще никогда не езжу быстро… Все так неожиданно случилось! Но я не виноват! Это он! Надо же осмотреться, прежде чем дорогу переходить.
Выезжаем на центральные, ярко освещенные улицы.
В свете фонарей я могу рассмотреть пострадавшего как следует. Вроде бы ран нет. Нет даже сколько-нибудь заметных ссадин. Кажется, легко отделались… Дышит ровно. Такое впечатление, что спит. Пожалуй, немного бледен.
Я внимательно разглядываю лицо.
«Симпатичный! Хорошо, со вкусом одет. Просто, но с лоском каким-то… Нежная золотая цепочка на шее».
Взглядываю на Кандидата:
— Слышишь, Вениамин, по-моему, это не наш…
— В каком смысле?
— Думаю, он иностранец.
Черчиллевские щеки вздрагивают и отвисают, кажется, до самой груди:
— Этого нам еще не хватало!
Я презрительно хмыкаю:
— Ну уж выбирать не приходится. Выбрали уже… на переходе.
Кандидат реагирует мгновенно:
— Не было там перехода.
— Был, был… — киваю я с довольно язвительной улыбочкой; мне хочется посильнее запугать Кандидата — хоть так наказать его за наезд.
— Хорошо — был. Но мы никому не скажем.
«Ах, как это на него похоже!»
В это время незнакомец начинает шевелиться. Глаза его слегка приоткрываются — мутные, невидящие. Но приоткрываются лишь на пару секунд. Мужчина роняет несколько почти бессвязных фраз… явно не по-русски. И опять отключается. Кандидат оборачивается на мгновение:
— Язык не финский.
— Нет, не финский.
— Это идиш или немецкий.
— Идиш — тоже немецкий, — поправляю я. — Диалект.
— И все же… Откуда он?
Я не отвечаю. Не считаю необходимым. Хотя отлично слышала, что пострадавший говорил по-немецки. И даже поняла, что он говорил. Он говорил что-то про приятные воспоминания. Если, конечно, я уверена, что Erinnerung — это по-немецки воспоминание? А я уверена в этом так же, как уверена в том, что полная фамилия моя Игумнова-Штерн.
Но у меня нет ни малейшего желания ставить Кандидата в известность, что я владею немецким так хорошо, как он, пожалуй, не владеет идишем. Ведь даже Вере и Надежде, с которыми бок о бок живу уже много лет, я ни словом не обмолвилась о своих немецких родственниках. Они и понятия не имеют, что я наполовину немка. И Кандидат не будет иметь о том понятия. Не достоин он того, чтоб пускать его в свой мир.
«Но куда мы едем?»
Теперь мое внимание переключается — за окно.
Кажется, я узнаю дорогу. Новостройки, разбитые тяжелой техникой асфальтные дороги, вдалеке — башенные краны с прожекторами.
