Я отчего-то такая сильная сейчас! Я легко сталкиваю Петера с себя и укладываю его на спину; я разбрасываю в стороны руки его, и мы переплетаем пальцы. И я целую его, целую до темноты…
— Я так благодарна тебе, Петер, — шепчу еле слышно.
Он сейчас уже не дракон, он — покорный ягненок подо мной.
— За что? — хочет уточнить он.
— Как за что? За любовь…
— Я люблю тебя… — говорит Петер.
А я губами ловлю его улыбку.
Через минуту вскакиваю, как ужаленная:
— Петер!
Он тревожно приподнимается на локте:
— Что случилось?
Я возмущенно трясу головой:
— Кто дал тебе право врываться в ванную? Ведь я же была неодета…
Петер падает на спину и смеется:
— Вот и прекрасно! Ты и сейчас неодета…
Я поднимаю с пола его (вернее, моего отца) халат, набрасываю себе на плечи и убегаю в ванную.
А Петер кричит мне вслед:
— И вот что хочу тебе сказать, Любовь… Ты самая красивая женщина на свете! Я обожаю тебя. Я теперь без тебя не могу жить!..
«Ах, Петер, Петер!.. Ведь и я без тебя уже не могу!»
На следующий день, проводив Петера, возвращаюсь домой на такси. Километра за полтора от своего дома отпускаю машину — я хочу немножечко пройтись пешком. Мне сейчас есть о чем подумать. Конечно же, о Петере, обо мне… о нас. Как-то у нас все сложится дальше?
… Резкий скрип тормозов — где-то сзади и сбоку — выводит меня из задумчивости.
Я оборачиваюсь на звук, вижу «мерседес» лимонно-желтого цвета, вижу расплывчатое пятно Кандидата за рулем. Но иду своей дорогой, не замедляя шаг.
Кандидат едет рядом, выглядывает в окно:
— Девушка! Друзей не узнаешь?..
Голос его напряжен.
Я взглядываю на Кандидата искоса:
— А! Это ты!.. Привет! — и иду себе дальше.
— Привет… Проводила своего… травмированного? — бросает он чуть ли не с ненавистью.
— Проводила… — отвечаю, — у меня нет сейчас никакого желания ругаться.
Кандидат в задумчивости причмокивает губами:
— Интересно, на каком языке вы все это время общались! Он по-русски — ни гу-гу, а ты по-немецки — ни бельме… Хухры-мухры получаются…
Кандидат явно хочет меня разозлить. Но это ему не удастся: я уже несколько дней как перешла в иное качество. Оказывается, так просто — не реагировать на колкость.
Однако я знаю, каким упорным может быть этот противный толстяк. Он, видно, очень хочет задеть меня:
— А ты сказала ему… этому… как его!.. что ты не девочка? Помнишь? Мне-то говорила!
— Спасибо за музычку! — отвечаю спокойно.
Вижу: спокойствие мое — ему сейчас как шило в одно место. Кандидат от раздражения так и ерзает за рулем:
