Очутившись во дворе, дед тотчас подсаживается к теплому сандалу на террасе.
— Садись, — говорит он. — Холодно, залезай под одеяло.
Сунув ноги под одеяло, которым накрыт сандал, я тесно прижимаюсь к деду и запеваю песню:
Ворона купалась в снегу,
Закрыла вороньи глаза,
А бабка, схватив кочергу,
Прогнала в три шеи каргу…
Мать приносит бурно кипящий самовар. Весело переговариваясь, мы пьем чай. На скатерти все те же лепешки, и только лепешки. Ни масла нет, ни молока. Бурая корова наша давно продана. Нет ни сахару, ни сушеного урюка. «Хоть бы джида была, что ли!»- думаю я про себя, но молчу.
Иса и Каромат, наскоро пожевав хлеба и выпив по чашке чаю, отправляются в школу. Вместе с ними и я бегу на улицу. Кучка ребятишек играет здесь, осыпая друг друга снегом. Я тоже вступаю в игру. Комья холодного ледяного снега мы туго-натуго скатываем в горстях в снежки и стреляем ими друг в друга. Ссоримся, снова миримся и играем, играем до устали.
Снег уже идет не так сильно, как утром, только легкие снежинки порошат реденько. Время от времени из-за туч выглядывает солнце, и тогда ветви деревьев, живописно увитые хлопьями снега, вдруг начинают сверкать тысячами искорок.
Когда надоедает играть, мы всей ватагой отправляемся на перекресток большой улицы. Там, усевшись в ряд на корточки, с интересом глазеем на вагоны конки, с беспрерывным звоном проносящиеся мимо, на лошадей, с тяжким храпом скачущих впереди каждого вагона.
На гузаре людно: много босых, убого, не по-зимнему одетых людей, дрожаших от холода. Лавочники, сунув ноги в крошечные сандалы и зябко поеживаясь, крошат морковь. А сынки богачей проезжают мимо, развалясь в седле или же на мягких сиденьях колясок.
На плоских крышах парни лопатами сгребают снег. Кто-то в шутку сбрасывает на нас целый сугроб. Снег белит нам головы, плечи. Мы, шутя, перебраниваемся с парнями, потом затеваем шумный разговор:
— Хо, а я недавно с отцом на конке прокатился! Далеко, в самый город ездили. Вот здорово!.. И еще поедем с отцом. Ох, и кони резвые! — говорит один мальчишка.
— А я еще ни разу не ездил на конке, денег нет, — говорит другой.
Неожиданно появляется караульщик.
— Ну, что вы тут расселись журавлиным рядом? — орет он, страшно выпучив глаза.
Я отвечаю почтительно:
— Дядя, мы на снег любуемся, вон как хорошо кругом!.
Караульщик — невзрачный человек, очень раздражительный и злой: усы длинные, зубы редкие, глаза выпученные, всем своим видом напоминает наркомана. Он живет в нашем квартале, один в маленькой хибарке. Мы очень боялись его.
