от чего у тех бы сносило к чертям крышу и во всем том антураже мистерии и религиозного пафоса ребята и впрямь могли бы пообщаться с Господом и проникнуться идеями Христа, такие метафизические практики позволили бы людям по настоящему уверовать, испытать ту самую «даровую благодать», «предмистические видения» и «полнокровный мистический опыт», как бы выразился Олдос Хаксли. Рождение во Христе, начатое с такого резвого расширения сознания, наверняка впечатляло бы людей и ставило бы их на путь знания и саморазвития. Ну, или на стезю саморазрушения и зависимости. Но это уже естественный отбор – не все же Христу решать, Природа тоже имеет голос. Гашиш и абсент – тело и кровь Христовы. Я бы был православным в этом параллельном мире.
Тем временем, крыса ровно порубил полку на четыре восьмушки, одну из которых бросил в наперсток: водник был в боевой готовности – поджигай и разговаривай с богом.
Через мгновение я уже тянул в себя дым из водника, едва сдерживая кашель, раздирая глотку едким смогом. Первые пару напасов, пока во мне еще живет мнительность, логичность, рациональность и способность трезво мыслить, в эти моменты всегда просыпается страх того, что это все очень вредно и опасно, что это чревато раком гортани и агрессивно жрет легкие, сушит мозг и мешает самореализации. Но мой путь дзен саморазрушения на то и создан, чтобы превращаться в большую раковую опухоль, не позволяя себя реализовываться. А значит, я на правильном пути.
Еще через мгновение я сидел на диване, опершись спиной на стену, пытаясь побороть внутренний поток мыслей, с доблестью дон кихота сражаясь с ветряными мельницами своего сознания, стараясь акцентировать внимание на какой–нибудь предметной мысли и остановиться на чем–то конкретном, но мысли растекались и неслись как автомобили на встречной полосе магистрали, врезались вспышками в мое сознание, оставляя в нем миникатастрофы. Гениальные вещи рождались и прогорали за мгновение, не оставляя и следа в памяти, единственное что оставалось – осадок восторга от того, что я приобщился и постиг эти вещи, пускай даже я их и не мог вспомнить через секунду после того, как познал.
Еще напас, и я лежал, медленно моргая, постепенно погружаясь в сон. Мышление дробилось на более мелкие составляющие, мир раскладывался на детали, процесс восприятия становился более детализированным. На фоне внешней безмятежности во мне рождались звезды идей, вспыхивали сверхновые и гиперновые. Прогорали и погибали, обращались в гравитационный коллапс и черные дыры, утягивая внутрь себя все, рожденное секунды назад. Вот она та самая метафизика. Я есть абсолют – внутри меня вселенная. Я часть абсолюта – вокруг меня вселенная. Все есть абсолют – все есть вселенная.
