Он рукой пригласил меня внутрь, где меня ждала все та же картина: свалка бульбиков, сладостей, этикеток и книг. Играло что–то атмосферное и неспешное: какой–то спэйс–эмбиент с самого порога вводил в транс.
Я вытащил из пальто тысячную купюрку со словами «Со штуки сдача будет?» и, услышав в ответ лаконичное «Мгм», подложил смятую купюрку под томик Борхеса, лежащий на столе.
Крыса копался в каких–то своих коробочках. Спустя мгновение он извлек полиэтиленовый пакетик (кстати, я где–то читал, что эти закрывающиеся пакетики делают на специальных предприятиях инвалиды, старики, умственно–отсталые и прочие малоэффективные унтерменши, отправленные социумом в контейнеры для биомусора, вроде интернатов и спец домов), на дне пакетика лежал прямоугольный брусочек, напоминающий ломтик халвы.
«Летсгоу?» — крыса улыбнулся своей неповторимой улыбкой, вызывающей спазмы в спинном мозге и холодок мнительности во всем теле. Я кивнул.
«Бульб? водник? бонг? трубка?». Я был настроен более чем решительно и выбрал второй вариант ответа – с водного всегда мозги в брызги.
Крыса вытащил мою штуку из–под книги, запихнул в правый задний карман, вытащил кучку смятых купюрок из левого заднего кармана, отслюнявил четыре сотни и протянул мне. Затем он присел на диван, а я тем временем снял пальто и повесил его на кривой гвоздь, прибитый к входной двери. Крыса выпотрошил пакетик и бросил бедного гаррисона на прокрустово ложе разделочной доски, вооружился скальпелем и прицельно начал четвертование половинки. Интересно, представляет ли он в эти моменты себя Майком Майерсом или Чарльзом Мэнсоном, разделывающим тело жертвы? Я вот в детстве с азартом и задором кромсал хлеб большим тесаком, воображая себя поборником справедливости, а булку белого – своим заклятым врагом.
Кстати о хлебе: телом христовым традиционно считается хлеб, а кровью – винище. Учитывая то, что испокон веков многие шаманы, жрецы и прочие религиозные клоуны пытались поговорить с абсолютом, приобщиться к метафизическому, божественному восприятию мира при помощи галлюциногенных грибов, опиума, гашиша и прочих психоактивных веществ, я считаю, что справедливо было бы символом тела христова сделать кусочек гашиша и на крещении давать людишкам сладкие кексики с гаштетом. А винище заменить добротным абсентом на горькой полыни, ведь еще Альбер Камю говорил, что « боги выражаются в появлении солнца и благоухании абсента». Вот такой модернизация была бы в церквях: после крещения детей и запоздавших взрослых кормили бы кексами с дурью и поили настоящим абсентом
