— Настало время молиться, жрицы грозной богини Бовани.
— Мы готовы.
— Так начнем, и да внемлет нам богиня.
Послышался отдельный голос, потом другой, потом третий, как в католических церквах, где каждый читает отдельный стих.
— Богиня зла, — начала первая жрица.
— Богиня мести, — продолжала вторая.
— Богиня крови, — вопила третья.
— Помощница тугов и фансигаров! — взывала четвертая.
— Внемли мольбам нашим, которые несутся к тебе! — проговорила в свою очередь Жюбэ, — не отвергни их и защити своих поклонников. Пособи им и дай работу рукам, карающим неверных.
Внезапный гул прекратил эту странную молитву. Удар колокола пронесся по пагоде и наполнил ее заунывным звоном.
— Молчите, — приказала Жюбэ, — и слушайте!
Удар колокола повторился.
Главная жрица склонилась к полу в знак повиновения.
— Вы слышали? — спросила она, — колокол отзвонил два сигнала?
— Действительно, — отвечали жрицы смущенным шепотом.
— Таинственный голос этого колокола дает нам понять, что через порог храма переступают высокие лица. Согласно законам богини мы должны покинуть святилище. Удалитесь, сестры, не оборачиваясь назад.
Главная жрица сняла со своего пояса железный ключ и отперла им решетку, окружающую вход в одну из галерей. Жрицы поднялись одна за другой и, еще раз преклонив колени перед мраморным святилищем, выстроились в длинный ряд, проходя мимо Жюбэ. Главная жрица удалилась вслед за ними и заперла за собой решетку.
В опустевшей пагоде наступило мрачное, гробовое молчание, длившееся несколько минут. Внезапно одна из занавесей приподнялась, и в ее проеме показалось чье–то бледное лицо. Наконец, появилось и остальное туловище. Это был Казиль. Он вошел, еще не совсем твердо держась на ногах.
— Войдите, — пригласил он, — войдите, мы одни.
Джордж Малькольм и Стоп появились из мрачной галереи.
— Надо спешить, господин, — начал Казиль, — но прошу быть осторожными. Здесь отовсюду нас может ждать опасность. Мы окружены браминами, которые бодрствуют, скрываясь в глубине этих бесчисленных коридоров, они сменяются ежечасно, охраняя тайны святилища Бовани. Стоит только нам быть замеченными одним из них, как он поднимет тревогу и нас убьют.
— Значит… — пробормотал Стоп, содрогаясь всем телом от ужаса, — значит, пагода эта — жилище дьявола. Приходится сожалеть о нашем доме, хотя там и было горяченько.
— Трус! — проговорил Джордж.
— Прошу извинения, сэр, — проговорил Стоп, — если я осмелюсь возражать, но правда всегда должна быть на первом плане: я не трус, а только боюсь.
