Выслушав эту речь, Джелла несколько минут молчала, затем вдруг разразилась резким пронзительным хохотом.
— План наш, — заговорила она, — верен во всех подробностях, малейшие случайности находятся в моих руках. Согласна с вашими опасениями, но я предвидела все и приняла надлежащие меры. Я не дам англичанам возможности судить Джорджа Малькольма — он уже осужден! Осужден мною, раджа, а приговор мой не может быть обжалован или отменен. Через час нареченный жених Марии Бюртель перестанет жить.
— Перестанет жить? — повторил Дургаль–Саиб. — Не забудьте, он находится под надежным караулом сипаев и, кроме того, под наблюдением офицера, который собственной головой отвечает за него перед губернатором.
— Все равно! Я определила его судьбу: он должен умереть, и он умрет. Казнь будет совершена народом, ведь сегодня праздник Джагарната! Через минуту конвой, ведущий арестанта, выйдет на большую площадь возле моста через Ганг, здесь его встретит процессия в честь нашего божества. Я отдала уже необходимые приказания, и Согор с Голькаром все исполнят, как нужно. Ну, понятны ли вам теперь мои намерения, Дургаль? Из окон моего дворца мы вдоволь налюбуемся этим зрелищем, и сердце ваше радостно забьется, потому что суд народа сделает Марию Бюртель вдовою, хотя она и не стала его женой.
Лицо раджи осветилось жестокой улыбкой.
* * *
Когда Стоп, стоявший в сенях дворца губернатора Бенареса, увидел своего господина, идущего среди отряда сипаев, впереди которых шел лейтенант Мидлей с обнаженной шпагой, он дико вскрикнул:
— Сэр Джордж под стражей!
И уже был готов броситься к нему, но Джордж, приложив палец к губам, остановил его. Движение это было равносильно безапелляционному приказанию молчать, так что Стоп не посмел противоречить и последовал за арестантом на почтительном расстоянии с сердцем, наполненным скорбью и растерянностью.
Спустя несколько минут на этой же лестнице состоялся краткий разговор Джеллы с Голькаром, Согором и факиром. Казиль, убитый горем и мучимый поздними раскаяниями, был незримым свидетелем этой сцены, укрывшись за колонной, хотя и не мог слышать разговора. Таинственность, с которой обмолвились репликами его соплеменники, показалась ему подозрительной. Едва принцесса и Дургаль–Саиб сели в карету, как мальчик выскочил из–за колонны и последовал за тремя индусами. Они шли довольно быстро по направлению к гангскому мосту, и он еле поспевал за ними, стараясь не попасться на глаза.
