Взгляд презрения был единственным ответом молодого англичанина. В это время дверь растворилась, и в комнату вошел лейтенант Мидлей с конвоем, состоящим из одинаково одетых в яркую форму сипаев.
— Явился по вашему приказанию, милорд, — доложил он, отдавая честь.
— Лейтенант Мидлей, — проговорил губернатор, — сэр Джордж Малькольм — ваш арестант.
На лице офицера появилось выражение глубокого изумления, но долг службы обязывал его повиноваться без расспросов.
— Извольте отвести арестанта в крепость, — продолжал губернатор, — и заключить его там. Вы отвечаете за него головой.
— Повинуюсь, милорд.
Джордж поклонился губернатору и с гордым видом прошел мимо Джеллы и Дургаль–Саиба. Став в центр отряда, он скомандовал тоном командира, начальствующего над почетным караулом:
— В дорогу.
Сипаи окружили пленника, и весь отряд двинулся вперед. Миновав двор губернаторского дворца, охрана и арестант двинулись к крепости. Эдвард с доктором хотел было последовать за братом, но губернатор остановил их:
— Прошу остаться, господа, — сказал он им, — я намерен о многом поговорить с вами.
За минуту до этой просьбы принцесса и раджа покинули кабинет губернатора.
Внизу у роскошной лестницы губернаторского дворца их ждали три человека: Согор, Голькар и Суниаси. Джелла и Дургаль–Саиб подошли к ним. Принцесса тихо что–то сказала Согору, затем с тайным поручением отправила куда–то Голькара. Необузданная радость выражалась на лицах трех индусов, которые вскоре разошлись в разные стороны, в то время как Джелла вместе с принцем садилась в карету.
Принцесса, оставшись с Дургаль–Саибом наедине, заговорила:
— Поздравляю вас. Вы превзошли себя! Трудно ожидать большего искусства. Я не была уверенной в подобном совершенстве! Ваш удивительный тон был превосходен, и ваши доказательства были вескими, даже настолько, что порою я сама спрашивала себя: уж не виновен ли Джордж Малькольм в самом деле.
— Смею уверить вас, принцесса, роль моя была трудна. Когда мои глаза встречались со взором Джорджа Малькольма, я трепетал, чувствуя, как этот проницательный, глубокий взгляд проникает в самые отдаленные уголки моего сердца. Я должен был употребить всю мою волю, всю энергию, чтобы не опустить глаз: я гораздо охотнее согласился бы стоять перед этим человеком с кинжалом или карабином в руке.
— Против неприятеля всякое оружие законно, — перебила Джелла, — а Джордж Малькольм наш враг, потому что он подданный страны, завоевавшей нас.
