Маша неудобно сидела на уголке сундука и силилась в скудном свете, льющемся через грязное окно, понять что-то о прежних хозяевах дома, владельцах этой одежды, книг, представить себе их быт, уклад жизни. Вот хозяйка в коричневой складчатой юбке, в кофте в мелкий цветочек садится вечером у теплой печки, принимается прясть мягкую козью шерсть. Мерно жужжит прялка, наматывается на веретено тонкая, ровная нить, а хозяин в синей рубахе с косым воротом, водрузив на нос тяжелые круглые очки в металлической оправе с витыми дужками, читает ей из церковной книги подходящие к настроению места…
Внизу раздался знакомый голос, приехал драгоценный Македонский. А у нее Вася работает! Уж не до книг теперь…
Маша пробежала через чердак, осыпая после себя траву, проворно слетела по лестнице, на бегу ловя себя на мысли, что, может, и та, далекая, неизвестная женщина так же бежала встречать своего мужа, заслышав тележный скрип под окном.
Бешеный Муж хмурил брови, передергивал плечами, недовольный произошедшими в его отсутствие несанкционированными переменами: кругом кирпич, мешки с цементом, куча песка посередине двора, грязные ведра, лопаты. Да ладно грязь, самое главное, самое страшное, что его позволения никто не спросил. Не посчитала нужным опять?
Пока Маша птицей летела навстречу, он успел шугануть подвернувшегося под руку Степаныча, ногой опрокинуть полведра воды. Мария приготовилась давать отпор.
– Сашенька, здравствуй, а я и не знала, когда ты вернешься.
– Лучше бы и не возвращался, – резко перебил Македонский. – Что ты здесь развела?
– Печку кладут, Саша. Я думала, может, к твоему приезду успеют закончить. Все равно, скажи, я молодец?
– Молодец? – нежно переспросил Македонский, словно ослышавшись. – Молодец? – А потом уже нормальным голосом, набирая обороты;—Ты что, совсем? Ты где взяла? Это… Это… Что тебе могут положить? Да тебя ж только разведут на два счета. Кто потом переделывать будет? Я? Скажи, я?
Маша решила не обращать внимания. Понятно же, что кричит так от буйного нрава, от усталости, сам же еще в дом не входил и ничего не видел. А печь получалась мировая, они с Василием не просто так голову ломали, все по уму должно быть. И Вася уже изразцы начал класть. А порушенную часть стены Степаныч почти зашил доской.
– Саша, ты зайди и посмотри, там печник, его Василием зовут. А я пока тебе поесть приготовлю. Устал? – миролюбиво попыталась сгладить ситуацию Маша.
Македонский большими шагами рванул в дом, приготовился к встрече с неизвестным Василием, был на взводе, не пытался даже вникнуть в смысл придуманной конструкции, не оценил качества крепкой, на совесть работы. Вдруг увидел перед собой сидящего на корточках Василия и не закричал. Кричать на лучащегося внутренним светом тихого, хрупкого с виду печника было несерьезно как-то. Вася встал, невысокий и худой, волосики жиденькие, тоненькие, шейка немощная, плечики узкие. Только руки у Васи были сильными и умелыми, но рук Бешеный Муж не разглядел.
