– Машка, не вздумай ему денег дать. На шею сядет, каждый день пастись станет. Никчемный он.
Мария и мужик разом втянули головы в плечи, будто пойманные с поличным. Мужик оказался посмелей, обернулся и укоризненно протянул:
– Ну зачем ты так, Александра…
Мария вступилась:
– Саша, он только помочь мне обещал. Мне нужно бочку передвинуть, а муж по делам уехал.
Незабудка тоже присоединилась, низко и гулко забрехала в сторону окна.
– По делам? Македонский! – Александра громко фыркнула и захлопнула створки.
Они двинулись своей дорогой, Маша старалась держаться подальше от невероятной собаки, но потом с удивлением и смехом заметила, что на ногах у мужика разные тапки: один темно-синий, а другой коричневый, и забыла бояться.
Все-таки Мария была неприлично доверчива и наивна для своих лет. Легкая добыча для мошенников и цыганок. Развести ее ничего не стоило, было даже неинтересно. Махровый лох.
– Как вас зовут, извините? – спросила Маша.
– Зови Степанычем.
– А по имени, если можно?
– Меня все зовут Степанычем, – упрямо повторил мужик и, подумав, добавил:—Но, если изволишь, то Николаем.
– Очень приятно, Николай Степанович, а я – Маша. Мария Македонская.
– Какая Мария? – Степаныч чуть не выронил из рук наволочку, остановился. Внимательно с ног до головы оглядел Марию и тяжело вздохнул, покачал головой.
– Македонская, – повторила недоумевающая Маша. Конечно, фамилия у нее теперь выдающаяся, но что уж так-то? – Вам не нравится?
– Отчего ж, красивая фамилия. Видная. Только не для тебя она.
Маша обиделась, хотела не показывать вида, но губы надулись сами собой.
– Не обижайся, это я так… солнце голову печет. Хорошо, что вы в начале лета приехали, до осени успеете дом подлатать. А то намерзнетесь зимою-то.
– У нас полы хорошие, теплые, а колодец с большим дебетом, – сделала попытку защитить свой новый дом Маша.
– А-а-а… Это да… Только печка у вас, зараза такая, в избу тянет и щели в стене…
На этом дошли они до дома. Отсюда, с дороги, было невооруженным глазом видно, что латать тут не перелатать: пошло вбок крыльцо, облупилась краска, покосилась входная дверь, ставни болтались кое-как. Палисадник густо зарос бурьяном. Подгнили доски колодца.
Степаныч толкнул скрипучую, висящую на одной петле калитку и галантно пропустил Машу вперед. Незабудка покорно уселась у калитки, принялась зло и жадно выкусывать блоху.
– Можно ей во двор зайти? – попросил Степаныч:—Когда она одна по улице бродит, люди ругаются сильно. Могут камнем бросить.
