— Покупаю. Вот семь сребренников.
Гробовое молчание. Эпидемия столбняка. Гоголь отдыхает.
Первым очнулся трактирщик. По его знаку выскочила служанка и стала усиленно предлагать свежему олигарху горячие пирожки и какие-то сладости домашнего приготовления.
Вторым проявил признаки жизни сам виновник эффекта. С невыносимо надменным видом он подошел к служанке.
— Пожалуй, возьму… это и это.
— Вам завернуть, уважаемый?
Мастерски выдержанная пауза.
— Да, можете это сделать.
Кажется, очередь забыла дышать.
— С вас шесть медяков, уважаемый.
Небрежно выданная серебрушка.
— Вот ваша сдача, уважаемый.
Снисходительный кивок. Величественный уход со сцены. Будь я режиссером, дал бы команду опустить занавес, но действие имело продолжение.
Очередь необыкновенно быстро выдала товар и получила оговоренные деньги. Почему-то все проделывалось молча. Последним подошел организатор и вдохновитель. Ему был вручен честно заработанный сребренник сверх платы за пириты. Парнишке до колик в животе хотелось задавать вопросы. Но он сдерживался. А я, в свою очередь, не хотел давать даже малейшего повода к ажиотажу с пиритом, и потому нацепил на лицо маску полнейшей непроницаемости. Но по размышлении я счел нужным еще больше усилить позицию:
— Тот кристалл… ну, ты понял… я сам не до конца представляю, ценный ли он. Решать буду не я, а заказчик. Так что покупка — это мой риск. А все остальные кристаллы приличные.
Стойкость треснула под напором любопытства.
— А еще приедете?
— Если заказчику будет нужно еще, то приеду. Но опять же не от меня зависит. И потом, из всех, кого я знаю, он единственный, кто рассчитывает получить что-то путное из пирита.
Юный купец явно делает для себя какие-то выгоды. Но вежливость берет верх:
— Всего вам пресветлого, уважаемый, и доброй дороги.
— И вам.
* * *
(сцена, которую я видеть никак не мог)
— Ну что, сынок, много наторговал?
— Знаешь, даже и не знаю, с чего начать…
— Начни с денег, это легче всего, похоже.
— Ну, если вкратце: два сребренника и еще восемь медяков.
— Вона как… Рассказывай.
Последовал подробный рассказ.
— Я бы и порадовался за смекалку и расторопность сына, да только его дурость не дает. Вот скажи мне, как могло получиться, что Полар тебя обставил?
— Да кто ж мог подумать, что его уродец за такую цену уйдет? Сам знаешь, Полара у нас в селе за полчеловека не считали. Ему на ноги, наверное, кто-то из темных плюнул.
— Может, и плюнул. Может, и на ноги. Плясать он не умеет, это так, и никогда не сумеет. Только пока Темный ему на ноги плевал, кто-то из Пресветлых свой знак у него на голове оставил. Ты со своей компанией только что силу в ногах и в руках уважаете, а она еще и в голове. Вот и получается, сынок, что ты у меня дуралей из дурней.
