— Ну, если в больницу, то в Сальпетриер, — сказал он. — Ты меня оставишь там без всяких объяснений. Моя частная жизнь никого не касается. Меня слегка подпортили, но я выкручусь. (Он говорил это, чтобы меня успокоить.) Если мной займется полиция, я их одурачу.
— Он сам выбрал больницу?
— Да.
— Он сказал почему?
— Мне показалось, что у него там был знакомый врач.
— Как зовут врача?
Он не назвал фамилии, он спешил сказать Белите, чтобы она спрятала бумажник и на все вопросы отвечала так, как он ответил бы сам: на него напали и его ограбили арабы. Полиции знать больше ни к чему. Потом он потерял сознание. Удивительно, как он смог продержаться так долго Тогда она вывела его грузовичок и повезла раненого в Сальпетриер.
— Мне было наплевать на последствия. Я имею в виду полицию и что они там могли обо мне подумать. Я хотела, чтобы его лечили и спасли. Я знала, что он не может совершить дурного поступка. За четыре года я успела оценить его прямоту, порядочность и великодушие.
В душевном порыве она крепко сжала мою руку. Грудь ее трепетала, карие глаза странно заблестели.
— Он научил меня… он попытался внушить мне, что месть — это чувство, которое надо перебороть. Но не стоит требовать от меня слишком многого. Я из рода, который не прощает. Наверно, это во мне просыпается предрассудок, но с ним я ни за что не расстанусь. Бенуа слишком много сделал для меня, и я не могу не отомстить за него. Я хочу, чтобы подлец, который убил его, заплатил своей кровью, капля по капле, — добавила она, охваченная бурным чувством, от которого стала еще красивее. — Вы ведь отомстите за него, мсье? Отомстите? Я вам помогу.
— Как?
— Не знаю. Но я сделаю все, что вы мне скажете.
— Успокойтесь, девочка, — сказал я. — Единственный способ отомстить за него согласно его последней воле — это помешать напакостить тому типу, о котором он пишет в письме, потому что именно этот тип и есть его убийца. Только я ведь не чудотворец! Я готов поднатужиться, чтобы раскрыть это дело, но мне нужен хоть какой-то след. Прикинем: то, что преступник из ваших, к примеру парень по имени Сальвадор или еще кто-то другой, исключается полностью, не так ли? Если только Ленанте не начал заговариваться, когда писал мне. В тексте письма ничего подобного нет. Можно было подумать в момент передачи письма, что он бредит?
— Вовсе нет. Он вообще считал себя вне опасности, только торопил меня.
— Он больше ничего не сказал?
— Нет.
— Вернемся немного назад. Итак, вы везете его в больницу. Как там все произошло?
