Такова судьба Московской патриархии. При подобном рассмотрении ее тем большую ясность приобретает позиция патриарха Тихона, ее каноничность, правда нравственная, любовь и жертва[2].
Эта позиция не исчезла под ложным возглавлением Церкви. Епископат, клир и церковный народ, опротестовавшие действия митрополита Сергия, остались в заключении или катакомбах. Эти позиции помнит, защищает и хранит та свободная заграничная часть Русской Церкви, которая никогда не входила в контакт с сергиевской патриархией. «Тихоновцы» живы по сей день и будут всегда живы в Русской Церкви.
Святейший патриарх Тихон не опорочил мучеников российских, но сам стал в сонм их первым не по времени эпохи гонений, а по силе страданий. Это было мученичество ежедневное, среди непрестанной борьбы с врагом, с его насилием и издевательствами, в течение долгих семи лет, и ежечасное — за всю Церковь, до последнего часа смерти. Он исчерпал все возможности для Церкви и церковного человека меры примирения с властью гражданской и явился жертвой в самом внутреннем, глубоком и широком смысле этого слова. Это жертва собою, своим именем, своей славой исповедника и обличителя неправды. Он унизился, когда переменил свой тон с властью, но никогда не пал. Он унижал себя, но никого больше.
Не сохранялся и не возвышался унижением других. Он не щадил себя, чтобы снискать пощаду пастырям, народу и церковному достоянию. Его компромиссы — деяния любви и смирения. (Вспомнить только, чем они явились у митрополита Сергия!).
И народ это понимал и жалел его искренне и глубоко, получив полное убеждение в его святости. Это мужественное и кротчайшее существо. Это исключительная, безукоризненно святая личность. На вопрос одного чекиста к епископу: «Как вы относитесь к патриарху?» — он ответил: «Я реально ощутил его святость». За это он тотчас получил ссылку. Каин ненавидел Авеля за то, что он был праведен.
Так приблизились дни кончины праведника.
Поздно вечером 12 января 1925 г. в больницу Е. Бакуниной на Остоженке пришел врач и спросил, могут ли принять больного с тяжелыми сердечными припадками, нуждающегося в серьезном лечении и внимательном уходе. Одна частная лечебница, где комната для него была уже заказана, в последний момент отказалась его принять, боясь репрессий со стороны ГПУ, ибо «больной все же патриарх Тихон». На следующий день патриарха привезли в больницу. Он был записан в больничную книгу как «гражданин Беллавин, здоровье которого требует покоя».
