Раммат промолчал.
— Как же ты оказался в монастыре? — нетерпеливо спросил Ашуаг.
— Он пришел служить Аххуману, — вмешался Хамурра. — Жрец забывает прошлое. Таковы обычаи. И никто не вправе расспрашивать жреца о его прошлой жизни.
* * *
Это была добротная монастырская лестница, сплетенная из волокон местной конопли. Спуск вниз занял столь долгое время, что человек, ожидавший Крисса внизу, устав, присел у подножия вала.
Солнце едва пробивалось сквозь серую пелену низких сырых облаков. Крисс с трудом преодолел последние метры — сполз, а не спустился вниз. Ноги его подкосились и он сел прямо на оползень, — камни пополам с песком. Казалось, что это была дорога — специально сделанная дорога черед ров шириной в пять всадников, так ровно лег обвалившийся край горы.
Посидев, он пришел в себя; превозмогая слабость и дрожь, поднялся. Походкой пьяного двинулся к человеку, ожидавшему его у вала. Когда он подошел, человек встал. Воин громадного роста, с черным от солнца, обветренным лицом. Он был одет причудливо — не как хуссарабский темник, а скорее, как почетный аххумский гость. В кольчуге из крупных позолоченных колец, с металлическими наплечниками, и в фатоватой рубахе под кольчугой; обрезанный клиньями замшевый воротник ложился на грудь поверх кольчуги.
Это и был аххум.
Крисс поднял голову, с трудом удерживая равновесие, но по мере того, как оглядывал воина, поднимал голову выше, и глаза его раскрывались от изумления.
— Я знаю тебя! — хрипло сказал Крисс.
— Конечно, знаешь, киаттский летописец, — с усмешкой ответил воин и откинул с головы накидку.
Крисс медленно кивнул, закусил длинную седую прядь волос и сказал, не разжимая зубов:
— Как ты здесь оказался и чего ты хочешь, бывший сотник из племени хаттов?
— Я советник Камды, великого воина. Я пришел, чтобы переговорить с тобой.
— О чем?
— Об условиях сдачи.
Крисс промолчал, обкусывая ус. Наконец глубоко вздохнул и ответил с осунувшимся лицом:
— Мы не для того спаслись из подземелья Хааха, прошли сотни миль по горам, по бездорожью, пока не оказались здесь — в последнем прибежище империи.
Маан снова усмехнулся.
— Насколько мне известно, твои люди мрут от голода и болезней. Еще месяц-другой — и тебя проклянут те, кого ты спас от хуссарабов.
Крисс помолчал.
— Ты ничего не знаешь, — хмуро сказал он. — В монастыре богатые хранилища…
— Крысы, — перебил Маан с мрачной улыбкой. — Еще несколько недель назад крысы стали уходить с горы. Они падали в ров и тонули. Потом их стало так много, что нам пришлось обливать их горючей хуссарабской смолой и поджигать. Они сгорали заживо, но сверху лезли все новые. А потом перестали… Разве вы ничего не заметили?
