Ступая по замшелым каменным плитам, Акитада все еще радовался сердечному приветствию, коим встретил его слуга. Старик назвал его «молодым хозяином», как если бы Акитада был сыном профессора, и ему вспомнился тот счастливый год, который он провел здесь на правах младшего члена семьи.
Обогнув угол дома, Акитада увидел среди цветущих кустов хрупкую стройную фигурку девушки и радостно окликнул ее:
— Добрый вечер, сестричка!
Тамако повернулась, их глаза встретились. На мгновение ее милое личико омрачилось грустью, но она тут же улыбнулась и бросилась к нему навстречу.
— Милый друг! Добро пожаловать домой! Мы так рады твоему приходу! А какой ты стал известный и такой красивый в этом дорогом кимоно! — Подбежав, она взяла его за руки и заулыбалась.
Акитада был так удивлен, что даже растерялся. Тамако стала такой очаровательной — утонченное личико, нежная шея, изящная фигура.
— Почему же ты до сих пор не замужем? — внезапно спросил он.
Она отпустила его руки и отвернулась, потом тихо проговорила:
— Видимо, еще не встретила своего счастья. Но и ты, я слышала, тоже пока не женился. — И, снова улыбнувшись, Тамако прибавила: — Пойдем к нашему дереву? Я хочу кое о чем попросить тебя, пока ты не встретился с отцом. А потом мне нужно будет распорядиться насчет ужина и переодеться.
Пока они шли, Акитада заметил, что на ней строгое синее хлопчатое кимоно, подвязанное широким поясом-оби с белым узорчатым рисунком. Этот наряд очень украшал Тамако, и Акитада не преминул сообщить ей об этом.
Покраснев от смущения и улыбаясь, она поблагодарила его.
— Ну вот мы и пришли. — Тамако указала на деревянный настил под горизонтальной шпалерой, увитой плетями цветущей глицинии. Многочисленные грозди пурпурных цветков свисали над их головой из-под густой лиственной крыши.
Акитада огляделся. Все растения вокруг, казалось, вступили в пору цветения. Воздух был напоен их смешанными ароматами и жужжанием пчел. Когда они уселись на циновки, Акитада почувствовал, как его окутал сладкий аромат глицинии, ему показалось, будто он попал в какой-то иной, более совершенный мир, где яркие краски, запахи, пение птиц и жужжание пчел не шли ни в какое сравнение с их жалким и бледным подобием на земле.
— С отцом творится что-то неладное, — сказала Тамако, вернув Акитаду к земной жизни из мира грез.
— Что?
— Не знаю. Он мне ни за что не скажет. Как-то недели две назад он очень поздно вернулся из университета. Отправился прямиком в свой кабинет и провел там всю ночь, расхаживая из угла в угол. На следующее утро вышел бледный и осунувшийся и почти не притронулся к еде. Так ничего и не объяснив, он ушел на работу, и с тех пор это повторяется каждый день. Всякий раз, когда я подхожу к нему с расспросами, он либо утверждает, что у него все в порядке, либо вовсе не хочет разговаривать и просит меня не соваться в его дела. Но ты-то знаешь, как это на него не похоже! — Она устремила на Акитаду молящий взгляд.
