Акитада извинился и смущенно раскланялся.
Его мать оправила на себе платье и, недовольно хмыкнув, сказала:
— Впрочем, это не так уж и важно. Семья, конечно, уважаемая, но едва ли пользуется большим весом в обществе. Разумеется, ты мог бы проявить больше учтивости, но поскольку, как я понимаю, ей будет отведена в нашем доме роль второй хозяйки, то, думаю, мы могли бы позволить себе до определенной степени не соблюдать формальностей.
Кровь прихлынула к лицу Акитады, и он с ужасом воскликнул:
— О нет! Боюсь, матушка, вы меня неверно поняли! Ни о каком второстепенном положении в доме не может быть и речи! Это было бы тяжелейшим оскорблением после того, что Хирата сделали для меня. — И, внезапно рассердившись, он многозначительно добавил: — Вернее, для нас! И пожалуйста, не забывайте, что ваши высокопоставленные друзья прекрасно осведомлены об обстоятельствах, связывающих наши семьи! — Акитада говорил в необычно резком для себя тоне, так что мать даже растерянно заморгала.
— С тобой становится трудно ладить, Акитада, — сказала она с упреком. — Я всегда желала тебе только добра. Хирата не способны продвинуть твою карьеру. Ты должен заключить выгодный брак. Я уже думала о дочери Такэды или об одной из девиц Отомо. Их отцы имеют заметное влияние при дворе.
— Мне нет до этого дела!
Она печально покачала головой:
— Знаю. С этим у тебя всегда были проблемы. А вот я не забываю об ответственности перед семьей. И получается, что я несу ее одна! Твои сестры до сих пор не замужем.
Опять. Опять он виноват. Опять над его головой нависла черной тучей незавидная участь сестер. Мать обожала расписывать душещипательную картину их будущего — как им предстоит до конца дней влачить жалкую участь старых дев, незамужних тетушек, бегать с чужими поручениями, нянчиться с чужими детьми и с престарелыми родителями, как служанкам, и хуже того, служанкам, не получающим жалованья. Даже случись одной из них найти себе мужа, он наверняка окажется полунищим неотесанным простолюдином и непременно будет колотить ее. Или, что совсем ужасно, ей придется довольствоваться жалкой участью третьей или четвертой жены какого-нибудь богатея, находясь под пятой у его первой супруги.
Гордо распрямившись, Акитада решительно проговорил:
— Нет, матушка. Я не предложу Тамако ничего другого, кроме положения первой жены.
— Вот и прекрасно, — фыркнула она и хлопнула в ладоши, вызывая служанку.
Акитада поднялся и раскланялся. Визит к матери был закончен.
