Господин комендант Генрих Штольц будет им доволен. А значит, при случае отплатит ему той же монетой, услуга за услугу, так принято в их кругу.
Вера лежала в пустой палате, кормила грудью ребёнка. С удивлением и болью смотрела, как он сосёт из неё молоко, двигает своим крошечным ротиком, закрывая глазки и причмокивая от удовольствия.
Наконец малыш насытился, отрыгнул. Вера вытерла мальчика, пристроила его рядом с собой, напряжённо вглядываясь в личико сладко спящего малыша.
Вдруг, не выдержав, издала судорожный всхлип, резко отвернулась, еле сдерживая слёзы.
Почти в ту же минуту в коридоре раздались знакомые уверенные шаги, дверь в палату распахнулась, и на пороге появился сияющий Генрих Штольц.
— Поздравляю, моя дорогая! — по-немецки обратился он к Вере. — Ты у меня просто умница! Покажи-ка мне его!
Он осторожно взял спящего ребёнка на руки, с удовольствием поднёс прямо к лицу, нежно подул на него. Младенец открыл сонные глазки.
— Он блондин! И глаза голубые, как у тебя! — восхитился Генрих. — Я так счастлив, дорогая! Теперь, надеюсь, ты не будешь упорствовать? Ничто больше не помешает нам пожениться. Ты ведь не захочешь, чтобы сын рос без отца, не правда ли?!
Вера молчала, не в силах что-либо говорить, притворяться. Эта идиллическая картинка — счастливый молодой отец с ребёнком на руках — вызывала у неё чисто физическую тошноту.
Генрих заметил, что она побледнела, растолковал это по-своему.
— Не беспокойся, тебе сейчас нельзя волноваться, надо приходить в себя, набираться сил. Мы потом всё обсудим, у нас полно времени.
Он опять с гордостью уставился на младенца.
— Я бы хотел назвать его Дитрих в честь моего отца. Это полностью примирит старого ворчуна с тем, что его сын женится на русской, не правда ли, Дитрих?! Вера, ну произнеси хоть что-нибудь, скажи хотя бы — ты рада?
Вера молча кивнула, даже не попыталась изобразить улыбку.
— Я понимаю, тебе трудно сейчас говорить, — сочувственно сказал Генрих. — Молчи, молчи, дорогая!
Он наклонился над ней, по-прежнему держа малыша на руках, ласково поцеловал в лоб.
— Я вижу, тебя что-то беспокоит! Уверяю, тебе совершенно не о чем волноваться, за тобой будет специальный уход. Штефнер лично проследит за этим, не сомневайся. Если же ты волнуешься насчёт реакции твоих односельчан, то я обещаю тебе — пока ты сама не захочешь, никто не узнает о ребёнке. Больница расположена на отшибе, никого из русских, кроме твоей подруги Нади и нянечки, которой под страхом смерти велено держать язык за зубами, здесь нет. Так что не думай об этом… Тебе нужно поправляться, набираться сил, чтобы наш Дитрих рос здоровым и крепким!
