Но больше терзаться неизвестностью она не могла. Вера — единственно родной у нее человек. Будь что будет, но она потребует у Штольца ответа, он обязан сказать, где находится Вера, жива ли…
Генрих Штольц встал навстречу вошедшей, любезно улыбнулся. Он симпатизировал Наде, хорошо, что у Веры есть такая преданная и любящая подруга. В Германии ей будет на первых порах недоставать подобного близкого человека. Впрочем, может, это и к лучшему?! Тем сильнее она привяжется к нему, полюбит его всерьёз, глубоко.
— Какой приятный сюрприз! — воскликнул Генрих.
Он впервые говорил с Надей по-русски, с сильным акцентом, ошибаясь. Однако старался, прилежно выговаривал незнакомые чужие слова.
— Что я могу вам помочь, дорогая Надя?
Надя, всю дорогу репетировавшая вежливую преамбулу своего обращения к нему, от неожиданности всё сразу забыла.
— Куда вы дели Веру? — требовательно спросила она. — Что с ней?
Генрих снова улыбнулся, на этот раз её несдержанности.
С ответом он не спешил, раздумывал, стоит ли посвящать Надю во все детали, нет ли в этом какой-либо опасности для него.
Надя тревожно вглядывалась в строгое лицо немецкого коменданта, волновалась всё сильнее, по-своему растолковывала его молчание.
— Я требую, чтобы вы мне сказали! — настойчиво произнесла она. — Что вы с ней сделали? Где она? Вы её убили, да?
— Садитесь, Надя! — приказал Генрих.
Она покорно опустилась в мягкое кресло, по-прежнему не сводила с него выжидающих, тёмно-зелёных глаз. Зрачки в них были огромные, расширенные, поневоле приковывали к себе.
Генрих решился. Для Веры будет хорошо увидеть подругу, это доставит ей радость, а ей сейчас нужны положительные эмоции.
— Я восхищаться вами, дорогая Надя, — сказал он, глядя на неё в упор. — Вы прекрасный друг. Не надо волновать себя, ваш друг Вера очень хорошо чувствует. Она в очень хороший место. Через два день я опять ехать навещать Веру, вы можете ехать со мной, я сказать доктор Штефнер вас отпустить. Так желаете?
Надя с облегчением кивнула. Тревога её наконец ушла. Вера была жива. Вера в порядке. Они скоро увидятся.
— Так желаю, — радостно сказала она. — Но вы мне это точно обещаете?
— Да, — серьёзно подтвердил Генрих Штольц. — Обещаю точно. Не волновать себя, хорошо?
— Хорошо, не буду, — в свою очередь пообещала Надя. — Значит, через два дня?
— Да, два дня.
И Генрих для пущей убедительности показал два пальца.
