Вера знала, что оно очень идёт ей, и именно поэтому решилась надеть его после долгих колебаний, только в самый последний момент.
Генрих Штольц откинулся на спинку стула, расстегнул верхнюю пуговицу кителя. Им владело прекрасное, лучезарное настроение.
Всё шло, как задумано, ужин получился на славу!
Вера выглядела потрясающе, слушала его внимательно, с безусловным интересом. Она всё приняла — продукты, цветы, даже шёлковые чулки, что было очень хорошим признаком.
Сам он был в ударе, чувствовал, что говорил хорошо, искренно, близость желанной молодой женщины по-хорошему возбуждала его.
— …так, практически случайно я и попал в армию, — рассказывал Генрих, — то есть в СА, в штурмабтейлунг. Мне было двадцать два года. Но после войны, дорогая Вера, я непременно намерен вернуться к электронике. Мой отец только об этом и мечтает. И я тоже убеждён, что за электроникой будущее.
— Положить вам ещё картошки? — предложила Вера.
— Я вот лучше ещё грибов возьму, разрешите?
— Конечно, ешьте, сколько хотите, — отвечала Вера, искоса наблюдая, как он уплетает жареные грибы.
Генрих Штольц не знал, что, готовя ужин, она зашла за грибами и луком в чулан и долго, раздумывая, стояла над высушенными мухоморами. Но так ни на что и не решилась.
— Спасибо вам, — окончательно отодвигаясь от стола, поблагодарил гость. — Вы меня превосходно накормили, фрау Вера. Вы замечательно готовите. Вы разрешите, я сниму китель, у вас так жарко?
Вера кивнула.
Она почти успокоилась. Генрих держался просто, дружелюбно, никакой опасности в его поведении она не чувствовала.
В общем-то, не такой уж он плохой человек, оккупантом стал фактически поневоле. Положа руку на сердце, не так уж он ей и неприятен. Может быть, действительно у них теперь установятся хорошие товарищеские отношения, это будет только полезно, может, в конце концов, с его помощью она найдёт Мишу…
И почему бы ему и в самом деле не снять китель?!
В доме и вправду жарко, печка затоплена ещё несколько часов назад.
Генрих Штольц аккуратно повесил китель на спинку стула, разлил остатки шнапса, поднял бокал.
— У меня есть тост. Давайте выпьем за конец войны! — торжественно произнёс он.
Вера горько усмехается.
— У нас с вами, Генрих, разное отношение к этой войне. И тем более к победе!
Он серьёзно посмотрел ей в глаза.
— Не стройте иллюзий, дорогая Вера! Вам надо начать привыкать к мысли, что прежней жизни уже никогда не будет. Чем раньше вы это поймёте, тем легче вам будет найти какие-то опоры в новой жизни.
