Значит, согласиться?
Но это чревато, пойди знай, чем закончатся два часа в неофициальной обстановке…
Всё может обернуться совсем ужасно…
А если к тому же кто-нибудь увидит, что он к ней ходит?..
— Я очень прошу вас!.. — настаивал Генрих, заметивший её колебания. — Для меня это будет большой подарок!
Вера снова взглянула на него. Её встретил просительный, искренний взгляд. Вид у него сейчас был какой-то щенячий, отнюдь не комендантский. В конце концов, он джентльмен, видно же, что хорошо воспитан. Чего она боится? Хуже уже не будет… Вон как посмотрела на неё тётя Паша…
Выхода всё равно нет…
— Хорошо! — решилась Вера. — Когда вы хотите прийти?
— Сегодня вечером! — просиял Генрих. — Если у вас нет других планов, разумеется.
Капкан захлопнулся. Теперь оставалось приручить это прелестное грациозное создание. Ну, уж здесь-то он не оплошает, опыт, слава богу, в таких делах есть. Провинциальной русской барышне придётся уступить, никуда она не денется.
И между прочим, правильно!
В конечном счёте Генрих Штольц не просто мужчина, сейчас он — завоеватель. Испокон веков завоеватели получали призы в виде самых красивых женщин побеждённых стран.
— В семь тридцать вас устроит? — учтиво осведомился он.
Вера кивнула, она очень устала от этого разговора, не было уже никаких сил его продолжать.
— В семь тридцать, — машинально повторила она.
Повторила не столько для него, сколько для себя, как бы утверждалась в принятом, роковом для всей её дальнейшей судьбы решении.
Вера вышла из кабинета.
Генрих повалился в мягкое кресло, стоявшее рядом со столом. Радостная улыбка не сползала с его лица. Больше всего он походил сейчас на мальчишку, которому наконец-то пообещали подарить на день рождения давно облюбованную игрушку.
Да, идея с брошью оказалась просто гениальной, как она только пришла ему в голову!..
Безусловно, это очень дорогой подарок, покойная мама была бы крайне недовольна, но прелестная дарьинская учительница того стоила. Если бы мама её увидела, то, возможно, даже простила бы его.
А уж папа наверняка бы его понял!
В одиноком доме, стоявшем на отшибе, на самом краю посёлка, ярко горели окна.
Ужин подходил к концу. На столе стояла почти пустая бутылка шнапса, лежала нарезанная свиная колбаса, шоколад и прочая снедь, загодя доставленная Вере комендантским шофёром Паулем.
Сама Вера, разрумянившись от выпитого, слегка расслабилась, перестала сидеть с прямой напряжённой спиной. На ней было нарядное тёмно-голубое платье в белый горошек с белым же отложным воротничком.
