Эту навязчивую мысль, полностью овладевшую мной под давлением какого-то злого рока, вопреки всем моим стараниям, не удавалось выбросить из головы. И наихудшим, как я понимаю сейчас, был именно страх. Страх, вызванный опасениями, что на меня будут смотреть с подозрением, независимо от всего моего прошлого, руководствуясь лишь предрассудками, подрывающими нашу веру в человеческую добродетель. Есть нечто, что, проявляясь бессознательно и отражаясь в машинальном жесте или мимолетном взгляде, выдает нас, заставая врасплох. Речь идет о едва уловимых деталях, которые точно и даже не без удовольствия схватывают старые, опытные полицейские, как правило, преувеличивая их значение. А в результате множество невиновных отбывают срок вместо закоренелых преступников.
У меня не было причин оправдываться, тем не менее не удавалось избавиться от страха как такового. Меня пугало все: будь то приближавшийся издалека свет фар или протяжный сигнал автомобиля. В эти мгновения я забывал, что подобные вещи всегда происходят на шоссе. Но все же я шел, продвигался вперед.
Какие тайные силы пробуждают одновременно смелость и нерешительность, вызывают энтузиазм и чувство беспомощности при встрече с неизвестностью? Я не знал и не знаю этого. Просто место, где я не мог продолжать жить, было отделено от желанного спасительного крова расстоянием, которое ноги отчаянно стремились преодолеть, вопреки сопротивлению холодной земли и шершавого асфальта. При этом рождалась стойкость, не зависящая от физических возможностей тела.
Нечто таинственное вело меня. Что это было? Не знаю. Сознание не контролировало, иду ли я по земле или ступаю в пустоту разверзшейся бездны, привыкшей пожирать автомобильные шины, а порой и что-то живое. Все казалось зловещим.
Иногда я сворачивал с асфальта и шел по обочине. При соприкосновении подошвы с песком создавалось впечатление, что я достиг предела своих возможностей. Каждый сантиметр продвижения вперед, как на олимпиаде, означал приближение к победе. Я имею в виду прибытие, конец пути. Но сбившиеся шаги в ночи отнюдь не радовали, а лишь заставляли снова и снова лихорадочно подсчитывать: сколько я делаю их в минуту? Сколько минут нужно, чтобы пройти один километр? Сколько часов в день я смогу идти? Сколько километров осталось до рассвета? Сколько дней я смогу так выдержать? И, наконец, где я буду отдыхать? Куда иду?
На мгновение вспышки света от машин, проносившихся мимо на полной скорости, высвечивали передо мной автостраду. Я шел без устали, преодолевая прямые участки и повороты. Забыть о ногах, прекратить думать и только идти и идти — такой приказ я отдал самому себе. Главное быстро поднимать ноги, чтобы не потерять ритма; закрыть глаза, и если получится — спать и видеть сны. И пусть приснится, что я летаю.
