— Я уже совсем запутался, — прервал его Лауру. — Скажи, я что-то еще могу сделать для Эмануэла?
— Конечно же! — ответил Сайкала. — Только прежде чем говорить с Эмануэлом, я советую тебе внимательно прочитать акт судебно-медицинской экспертизы.
— Какой?
— Это сложное название… Судебно-медицинской. Это заключение, которое дает судебный врач после того, как обследуют труп…
— Судебно-медицинской, — непроизвольно повторил Лауру, в то время как Сайкала вытащил из кармана несколько страниц и протянул их Лауру Боавентуре. Тот, в нерешительности, не знал, что делать с этими страницами. После секундного замешательства он, уже стоя, положил их в карман сутаны.
— Лауру, ты, правда, поговоришь с Эмануэлом? — ласково спросил Сайкала. — Городская тюрьма все на том же месте. Сегодня воскресенье, ты сможешь провести с ним почти весь день и выслушать его историю.
— Я пойду прямо сейчас и выслушаю историю Эмануэла Сантарема, — пообещал монах. — Надеюсь, что он не сразу меня узнает, и ничто не помешает ему рассказать всю правду, как на духу.
И он пошел.
Признания Эмануэла Сантарема, оказавшегося отверженным в столице бандейрантов[2], сделанные монаху Лауру Боавентуре в тюрьме, в которых он повествует о приключениях и злоключениях, случившихся с ним во время долгой дороги пешком из Сан-Паулу в Сеара
Я уже толком не помню человека, указавшего мне дорогу, ведущую к Виа Дутра — шоссе, по которому почти все приезжают в Сан-Паулу или покидают его. Но, так или иначе, я шел по этому шоссе. Мелкие заботы, обычно переполняющие наши головы, улетучились. Так бывает, когда возникают более серьезные проблемы. На самом деле я вступал на совершенно новую стезю, забыв даже совсем недавнее прошлое. Все было подчинено одному единственному, не поддающемуся рациональному объяснению порыву, — идти вперед!
Мои глаза светились в ночи. Казалось, что за спиной наконец осталось самое страшное — агония прозябания там, куда я никогда не должен был уезжать.
Шаги, повинуясь какому-то импульсу, задававшему движение всем частям тела, иногда все же сбивались с ритма. Причиной могла быть сама одержимость желанием добраться до цели во что бы то ни стало, хотя бы пешком. Это было похоже на стремление как можно скорее покинуть место преступления и само по себе могло все осложнить, поскольку в такие минуты безотчетно поступаешь точно так же, как это делают беглецы. И невольно охватывает уныние. Ведь подсознательно чувствуешь, что одержим отчаянием. Людям это кажется подозрительным, и не имеет никакого значения, что ты не совершил ничего плохого. Может быть, как раз поэтому меня особенно угнетало, что будучи человеком порядочным и честным, обладающим правом спокойно идти куда вздумается, я выглядел как преступник, одолеваемый страхом.
