— Бегом! — скомандовал он внизу. И они побежали к берегу.
У самого края воды, где в лунном свете чернела на гальке полоса прибоя, Николай Петрович остановился. С шипением набегали волны, откатывались назад, оставляя пену. Она тут же всасывалась сквозь мелкие камни.
— Я влево — туда, — Светланов махнул рукой. — А ты — направо. Понял? Ищи ее. Ищи! Каждый камень осмотри, каждую лодку. И не дай бог, если…
Он вдруг присел, зачерпнул набежавшую воду, плеснул себе на лицо. И остался сидеть на валуне, тяжело и часто дыша, пытаясь еще что-то сказать.
Ну что, — проговорил он наконец хрипло, — хороша твоя правда?
— Николай Петрович, простите меня, я не хотел, я не думал…
— Беги!
Валерий побежал вдоль берега. Бежал он медленно, ноги грузли в гальке, оставляли вмятины, они тут же наполнялись водой. Ом вглядывался в каждый выступ, но все было неподвижно, только море кидалось под ноги, заливало туфли, в них уже хлюпало, но он упорно бежал именно по этой полосе, боясь отступить хоть немного вбок, на сухое, словно от этого зависело сейчас все.
— Таня! — закричал он. Но голос потонул в шуме прибоя. И от этого он вдруг почувствовал себя беспомощным.
— Таня! Таня! Таня! — в отчаянии повторял он все время и не знал, кричит он или это в уме, в нем самом, бьется все время ее имя.
Он добежал до лодочной станции, стал обходить лодки, пристегнутые цепями, а те, которые были перевернуты, старался приподнять, и кричал и плакал от бессилья, потому что не мог перевернуть их — ему казалось, что, может быть, она там, под одной из них.
Потом он вскарабкался на берег, стал смотреть сверху, не мелькнет ли где ее белое платье. Ему показалось что-то белеет внизу, за выступом солярия, он кинулся вниз, вошел в воду, пошел прямо так, в одежде, по дну, держась за бетонную стенку. Вода дошла до пояса, потом уже по грудь стало, он понял, что если сделает еще шаг, не удержится, волной потащит, Он нащупал железные крючья в стене, и по ним, перебирая руками, стал продвигаться к краю выступа. А ноги уже заносило «вперед.
Он добрался до края, заглянул и увидел, что это чье-то полотенце, оно, видно, упало сверху днем, да так и осталось висеть, зацепившись за что-то и мотаясь под ветром.
Он полез обратно, едва дотягиваясь руками до крючьев, все на нем отяжелело, тащило вниз, и в какой-то момент захотелось разжать руки, уйти от всего…
Та-а-аня! — закричал он и захлебнулся набежавшей волной. Его обдало с головой, потащило и бросило далеко от берега. И тут чьи-то руки подхватили его, перекинули в лодку.
