— Зачем? Что у вас тут произошло?
— Ничего… Просто я правду ей сказал.
Ка-кую правду? — голос Николая был натянут, как струна.
Я увидела глаза Арсения, и мне страшно стало. Подошла к лестнице. Наверху было тихо. Так тихо, что мне показалось — я услышала, как бьется чье-то сердце. Потом заскрипели половицы, видимо, Николай подходил к Валерию.
— Какую правду ты ей сказал?
— Ну… Что она не ваша дочь.
Как я удержалась на ногах — не знаю. Арсений схватил меня сзади за плечи.
Николай задохнулся, — сказал ей…
— Я ведь правду сказал, верно?
— Боже мой!.. Я ведь думал, что ты человек. Испорченный, но человек. А ты…
Что-то грохнуло. Я не выдержала, побежала по лестнице.
Николай стоял сгорбившись, схватившись за край стола. Рядом, на полу, валялся опрокинутый стул.
Валерий, с гитарой в одной руке, с чемоданом — в другой, пятился к двери, ведущей на чердак. Он увидел меня, и в его испуганных глазах мелькнуло что-то вроде облегчения.
— Тамара Михайловна, я…
— Замолчи, — Николай говорил тихо, но голос у него был такой, что Валерий тут же подчинился. — Поставь чемодан. Положи гитару.
Валерий, не спуская глаз с Николая, беспрекословно исполнял все, двигался он словно в гипнотическом сне, медленно опустил на пол чемодан, осторожно положил на тахту гитару, и тут же отступил на прежнее место — к двери.
Николай оторвался от стола, стал подходить к Валерию, шел он нетвердо, его пошатывало, и лицо у него было такое, что я испугалась, кинулась между ними.
— Коля, опомнись! Ведь это ребенок! Он сам не понимает, что сделал!
— Ребенок? Откуда же в нем столько жестокости, садизма?
— Нет! — закричал Валерий. — Вы же не знаете. Вы ничего не знаете…
Он закрыл лицо руками.
— Ладно. Сейчас не время выяснять… — Николай сделал шаг к двери. — Иди за мной! — приказал он Валерию.
— Куда?
— Иди за мной! — повторил он чуть громче, тем же страшным беспощадным голосом. — Будем искать ее. На берегу. И знай — если что-то случится с ней…
— Коля, остановись, подожди! — Я трясла его за плечи, я никогда не видела его таким. — Нельзя тебе сейчас, мы сами пойдем, с Арсением, а ты здесь побудь, посмотри на себя, ты же…
— Успокойся, со МНОЙ ничего не произойдет, — губы его растянулись в неестественной, похожей на гримасу, улыбке. С неожиданной силой он сжал мои руки, сбросил их со своих плеч. — Здесь останешься ты! Может, она еще придет. Арсенин пусть ищет в парке, в корпусе, на дороге… Дай фонарь.
Он осветил фонарем все углы чердака. Потом они с Валерием спустились по железной лестнице.
