— Влезайте.
— А теперь, — сказал полицейский человеку в шляпе, — ваша фамилия?
— Хогпит.
— Не препирайтесь, — сказал полицейский.
Мистер К. отпрянул от машины.
— Только не это такси. Я не поеду в этой машине.
— Повторяю, меня зовут Хогпит. — В толпе засмеялись. — Не вижу тут ничего смешного. Суинберн звучит не лучше[26].
Мистер К. взмахнул руками, пытаясь отскочить на тротуар.
— Господи, — сказал полицейский, — опять вы!
— Там в такси человек… — сказал мистер К.
Д. вылез и сказал:
— Все в порядке, сержант. Это мой приятель. Он крепко выпил, и я потерял его в толпе у Карпентерс-Армс.
Он взял К. под руку и решительно направился к такси. Мистер К. крикнул:
— Он убьет меня! — и попытался повалиться на тротуар.
— Не поможете ли вы мне, сержант? — сказал Д. — Я постараюсь угомонить его.
— С удовольствием, сэр. Я рад отделаться от него. — Он нагнулся, поднял мистера К., как ребенка, и уложил в такси на пол кабины. Мистер К. слабо вскрикнул:
— Я же говорю вам… он меня преследует…
Человек по фамилии Хогпит сказал:
— Какое вы имеете право делать это, констебль? Вы слышали, что он говорил? Откуда вы знаете, а вдруг это действительно так?
Полицейский захлопнул дверцу машины и обернулся.
— Потому что у меня есть своя голова на плечах. А теперь скажите, вы успокоитесь или нет?
Такси тронулось. Кучка жестикулирующих людей осталась позади. Д. сказал:
— Дураком себя только выставили.
— Я разобью окно и закричу, — сказал мистер К.
— Если дело дойдет до худшего, — тихо, будто по секрету, сказал Д., — я буду стрелять.
— Вы не сможете улизнуть. Вы не посмеете.
— Так говорят в книжках, В жизни все по-другому. Идет война. Вряд ли кто-нибудь из нас сумеет, как вы выражаетесь, «улизнуть».
— Что вы собираетесь делать?
— Я хочу побеседовать с вами дома.
— Где? Какой дом?
Д. промолчал. Машина медленно ехала по Гайд-Парку. У Марбл-Арч, как всегда, взобравшись на ящики из-под мыла, витийствовали несколько уличных ораторов, защищая свои кадыки от холода поднятыми воротниками плащей. Сутенеры из стоящих вдоль дороги автомобилей высматривали подходящих девочек, дешевые проститутки без особых надежд на клиентов переминались в тени под деревьями, а профессиональные шантажисты во все глаза выискивали на траве парочки, безмятежно занимавшиеся неправедными делами. Все это входило в понятие «мирный город». Афиша в газетном киоске гласила: «Сенсация: трагедия в Блумсбери».
Мистер К. утратил волю к сопротивлению. Беспрекословно он вышел из такси и спустился по ступенькам в подвал. Д. включил свет в комнатушке, служившей и спальней, и гостиной, и зажег газ. Стоя со спичкой в руке над плитой, он думал, сможет ли он и впрямь убить человека. Да, мисс Глоувер, кем бы вы ни были, вам не повезло. До поры до времени от человеческого жилья веет непотревоженным покоем. Но когда взрыв вырывает переднюю стену дома и в проломе показывается железная кровать, стулья, бездарная картина, болтающаяся на гвозде, ночной горшок — возникает ощущение, что квартиру обесчестили — вторжение в чужое жилище подобно утолению похоти. Увы, приходится отвечать врагам той же монетой — сбрасывать на них бомбы и так же калечить чужую личную жизнь. С внезапной яростью он повернулся к К.
