Все мы знаем эту заключительную сцену:
— Che grida infernali! — кричит севильский сердцеед.
Перепуганный слуга лепечет:
— Ah, alteza, per carita! Rimanete qui andate via diqua! II fantasma di neve. Ah, alteza! Che brividi mi sembra di zvenire… Та! Та! Та!
Вслед за этими перепевами и была намечена кульминация: едва затихнут скрипки, Хэйг двинется из-за кулис, выйдет на сцену, скажет знаменитую реплику: «…Sua Alteza m'invitasti е qui mi vedi!», а затем приблизится к рампе, дабы публика ужаснулась устрашающим размерам Истукана.
Хэйг не услышал сигнала и вышел раньше. Каменный Пришелец уже уткнулся в Жуана, а слуга еще не успел спеть: «Ah alteza… Siam tutti trapassati…». Хэйг занервничал; на глазах у удивленных зрителей Истукан стал вести себя, как безумный манекен или разлаженный механизм: заметался, задергался, брел наугад… И вдруг душераздирающе закричал. Затем крик прервался, как бы заткнулся. Зачехленный Хэйг с размаху врезался в дверь и упал навзничь. Рухнул, как спиленный дуб или запаленная крыша. Звук был глухим и тяжелым. Сия падучая сцена сравнима лишь с самыми знаменитыми (вы)падениями, ставшими уже классическими; например, Шалтай-Бултыхай шлепается с плетня. В партере перепуганные зрители закричали, на галерке началась паника. В результате падения панцирь Статуи смялся и дал трещину. Глубинный зигзаг, с затылка к пятке, рассек скрывавший певца футляр на две части; мелкие трещинки испещрили белую гладь. Трещина раздалась вширь, ее изрезанные края стали темнеть. И тут брызнула пурпурная струя.
Едва, не без сумбурных усилий зубила, киянки и резца, Хэйг был извлечен наружу — мертвая начинка, вываливающаяся из яйца всмятку, — все увидели гигантский зияющий шрам, рассекший, с затылка к пятке, эпидерму. Как если бы в жертву ударил электрический разряд — сверкающий гнев Юпитера… На следующий день труп вскрыли: причину смерти так и не нашли…
На урбинский фестиваль «Музыкальный май» Август Б. Вилхард приехал, скрываясь — причину мы узнаем далее — за вымышленным именем. В трагический вечер Август забрался в лазарет, куда увезли Хэйга. Закутал труп сына в белую скатерть, вынес, сунул в багажник «ягуара» и умчался. Гнал машину, вцепившись в руль как безумный, и на следующий день приехал в Азинкур. Там — как рассказывали — Вилхард свершил кремацию сына. Существует и другая версия: Вилхард предал сына земле в углу парка, где — как рассказывали — сразу же начала расти жесткая белая трава, причем расти участками, вычерчивая некую фигуру с размытыми границами: круглый капкан или мишень, или круглая печать, закрепившая связь Фауста с Лукавым…
