Исчезание | страница 43
Алаизиус Сайн вернулся в управление, а Аттави Аттавиани направился в Венсен, где, невзирая на нестабильную ситуацию в стране, в рамках финальных предканикулярных скачек, разыгрывался Гран При «Туринг Клуба». Забег предвиделся жестким, так как некий магнат выделил на главный приз фантастическую сумму (если верить слухам, выигравший срывал куш с шестью нулями). На лужке разместился весь светский Париж.
Там блистала Аманда Ван Каменданте-Ривадавиа, звезда, снимающаяся за миллиард в трех фильмах «Юниверсал Пикчерс». На Аманде были надеты — sancta simplicitas — алые пышные турецкие шальвары, красная блузка, пурпурный жакет, рубинный ремень, карминный фуляр, шарф из багряных страусиных перьев, чулки цвета малины, перчатки цвета калины, туфли цвета сурика на красных с сиренью каблуках. Ее веер держал в руках сидевший справа дежурный ухажер Урбен дАгустини: блуза с венецианскими кружевами, фрак Версаче в стиле «френч Цзэдуна», цилиндр, гигантская цепь. Публика тыкала пальцами и в других знатных лиц: на трибуне VIP сидели магараджи, принцы, министры, крупные бизнесмены, чьи имена значились в списках самых влиятельных граждан и все время мелькали в прессе. Везде наблюдались жеманная суета и трепыханье.
Бегали грумы, барышники, маклеры. Мальчишки призывали купить газету «Парижские скачки». Букмекеры предлагали ставки и сулили неминуемые выигрыши. Зеваки теснились у дверей букмекерских агентств.
На верхнем ряду Аттавиани не без труда нашел Эймери Шума. Тут же сидела Хыльга, нарядившаяся в шикарную изумрудную тунику. Уткнув глаз в трубу с увеличивающими линзами, Эймери разглядывал гаревый трек.
— Земля, кажется, чересчур жесткая, — заметил Эймери. Сидящий вблизи зритель сразу же назвал замечание Эймери чушью. Эймери напрягся и все же не стал ввязываться в дискуссию: если верить статистике, еще ни разу в Венсене не наблюдалась такая вымерзшая, а значит неприемлемая трасса. Уже месяц ни капли влаги, ни тумана: резкая стужа спаяла все насмерть.
— Эля ежей уже вывели? — справился Аттавиани.
— Нет, Эль ежей выбыл. Минуту назад сказали через динамик.
— Причина?
— Не знаю.
— Значит, уезжаем? — раскис Аттавиани.
— Нет, Хыльге не терпится увидеть финал.
— Да, — сказала Хыльга, — я сделала ставку на Писаку, целых тридцать два франка.
Участие в забеге приняли не тридцать три, а тридцать два претендента, так как Эль ежей, заявленный в списке шестнадцатым, из числа участвующих выбыл. Эль ежей расценивался как лидирующий жеребец, невзирая на ставку шестнадцать к единице. С выбыванием Эля ежей главными претендентами считались: Писака Третий; сын Асурбанипала английский трехлетка Studia Carminae; руанский жеребец Скапен, в марте выигравший Гран При на скачках имени Брийа-Саварин в Шантийи; чистый без примеси рысак Скарбару, трижды выигравший в Дерби; рыже-чалый жеребец Капернаум, считающийся сильным, невзирая на мелкие физические изъяны, а также неизвестный и интригующий Дивный Маркиз, имеющий нрав капризный, резкий и, если верить слухам, непредсказуемый.