Дочь | страница 48
В конце концов я остался один на один с собой. Единственный уцелевший, а значит — главный виновник.
Она исчезла в пятницу — я запомнил это потому, что с утра Сабина собралась праздновать шабат. Она сказала, что это будет чудесно и что она купит свечи и халу.
Я ушел с утра в университет. Сабина по пятницам не работала в Доме Анны Франк, а в занятиях фотографией у нее снова был, как она это называла, перерыв, так что эту пятницу она отвела для каких-то своих дел.
Я вернулся в три пополудни, и странное, непривычное чувство охватило меня. В доме царил поистине пугающий порядок. В шабат женщины убирают дом, как помешанные, подумал я.
У себя дома ни я, ни Сабина не праздновали шабат, и я сразу почувствовал себя неудобно. Что за дурацкие шутки?
И где она сама?
Я пошел в туалет, уселся и развернул газету, но почти сразу заметил еще одну несообразность: все Сабинины кремы и косметика куда-то пропали.
Сперва я подумал: убрала. Но через секунду понял: ее нет. Я побежал в спальню и только там ощутил безнадежность тишины в доме, который покинули навсегда. На протянутой за окном проволоке висели только две старые рубашки. Ее книг не было. На постели что-то лежало. Письмо?
Я был в таком замешательстве, что не мог думать. Что-то случилось вчера? Может быть, мы поссорились? Да нет, она выглядела веселой и счастливой. У нас была чудесная, полная страсти ночь, такого не бывало, если мы ссорились.
Я вскрыл конверт. Сердце колотилось, как сумасшедшее, руки дрожали. Я не мог прочесть ни слова. Я оглянулся — в комнате никого, может быть, мне все это почудилось?
Письмо было написано небрежно, в спешке: грязное письмо в чересчур аккуратном доме.
Милый Макс,
Когда ты прочтешь это, я буду уже далеко.
Наши отношения невозможны, между нами никогда ничего не могло получиться. Не пытайся меня догнать и не ищи меня. Это мое решение, и оно неизменно. Я люблю тебя, но не могу с тобой остаться.
Пожалуйста, не беспокой мою маму, она знает, что я уехала. Но не знает куда. Не спрашивай ее ни о чем, ей и без того хватает горя.
Мне надо побыть одной, вдали от дома, и все обдумать.
Я надеюсь, что когда-нибудь ты меня поймешь.
Ни на что не надейся и не ищи меня. Это невозможно. Я этого не хочу.
Прощай, милый Макс, я плачу.
Пусть у тебя все будет хорошо.
Сабина.
Часть вторая
Франкфурт скрывался в густом белом тумане, как в облаке. Когда книголюбы и книготорговцы покидали гигантский комплекс зданий, где проходила ярмарка и вентиляторы неустанно гоняли из зала в зал теплый, наполненный испарениями воздух, их ожидала прохладная тишина. Даже шум машин, день и ночь трудящихся над перестройкой города, казался наслаждением.