Куклы внимательно наблюдают стеклянными глазами за ее действиями. Она начинает кропить их бензином. Рукам холодно, потому что он как лед, и такой едкий, что все время приходится кашлять. Зато канистра стала полегче. А куклы теперь ярко блестят. У некоторых, кажется, от бензина растворились волосы и ресницы. Когда очередь доходит до мисс Люси, Тереза видит, как за считанные секунды от разрисованного кукольного лица ничего не остается.
Вскоре канистра пустеет. В горячем летнем воздухе все вокруг зловеще поблескивает, и Тереза понимает, что пора. Пора совершать крещение огнем. В кармане у нее припасены спички. Она нащупывает коробку, достает и открывает дрожащими руками. Она знает, что это плохо, плохо. Но у нее нет другого выхода.
* * *
В гостиной Барбара перебирает старые фотографии. На них запечатлено здание фабрики в викторианском стиле с подписью «Швейные предприятия корпорации Рэнолфа П. Монтроуза».
— Первую фабрику построил мой прадедушка, — произносит она. — Это было больше ста тридцати лет назад. Тогда это место называли южным захолустьем, потому что вагоны фуникулера сюда еще не ходили. В девятьсот шестом все это, конечно, сгорело. Но уже через год мой дедушка восстановил фабрику.
Она показывает священнику еще несколько фотографий более позднего периода. Восстановленное здание фабрики, у входа длинный ряд меланхоличных служащих. Отец Тим понимающе кивает и что-то бормочет себе под нос. А она продолжает: как шли дела во время войн, когда каждая капля молодой крови, которая увлажняла форму, сшитую на предприятии Монтроуза, превращалась в доллар, который капал на счета банка Монтроуза.
— Когда мы в семьдесят третьем модернизировали производство и перенесли его в другое место, то все машины отсюда вывезли и продали. С тех пор здесь остались только склад и оптовый магазин. Теперь этот район развивается так быстро, что я завалена предложениями продать участок. — Она делает паузу. — В последний раз предлагали двенадцать миллионов долларов, и мои адвокаты говорят, что эта цена занижена.
Отец Тим медленно покачивает приглаженной головой и произносит нараспев:
— Я не могу припомнить, чтобы когда-либо в этих местах церковь получала столь щедрый дар. Во всяком случае, при мне такого не было. А может быть, вообще никогда. Епископ будет потрясен.
— Я хотела, чтобы вы первый об этом узнали, Тим.
— Благослови вас Господь, Барбара. Благослови вас Господь.
Барбара Флорио милостиво выслушивает его и продолжает:
